По правде говоря, следующая стадия штурма волновала князя больше всего. До крепостных ворот оставалось около пяти сотен шагов, из них сотня — под дождем стрел и арбалетных болтов. Конечно, Батинаир и маги сделают все, что в их силах, чтобы отвлечь защитников города, но Малекит знал, что главным их союзником является скорость и, даже если двигаться очень быстро, потери будут велики.
Еасир повел наступление к восточным воротам, и с укрепленных на стенах машин в его воинов полетели болты величиной с копье. Каждый выстрел поражал полдюжины бойцов, и от них не спасали ни доспехи, ни щиты. Еасир сорвал голос, подгоняя воинов ближе к стене, — ведь он знал, что пространство возле стены не простреливается.
Пока копейщики бежали по окровавленному полю, пало не меньше тысячи эльфов. Рыцарей держали в резерве для атаки после того, как сломают ворота. Еасир не знал, как князь намеревается это сделать, но после чуда у моста он полагал, что у его господина и тут имеется не менее хитроумный план.
Воины колоний принесли копейщикам небольшое облегчение. Они выдвинулись вперед, прикрываясь толстенными деревянными заслонами. Вооружены они были новым оружием: оно походило на арбалет, но могло стрелять почти непрерывно. Прикрывшись передвижными заслонами, они поливали стены залпами болтов, выбирая в качестве мишеней команды боевых машин, и заставили тех отступить в укрытие.
Тириол, Мернеир и Эльтренет били врагов сверху. По стене плясали вихри фиолетовых и голубых молний, перепрыгивая от одного воина к другому. Огненные заклинания в образе ястребов, драконов и фениксов оставляли за собой обугленные руины. Боевые машины рассыпались в щепки, а доспехи раскалялись, обжигая тела. Кинжалы магической энергии пронзали плоть, а материализовавшиеся из воздуха мечи рубили отступающих в укрытие.
Батинаир тоже участвовал в расправе с приверженцами культа. На северной части стены они с Красным Когтем оставили за собой гору растерзанных, обезглавленных тел, но в конце концов огонь защитников стал настолько плотным, что князю пришлось отлететь в сторону. И его, и грифона покрывало множество ран. С клюва и когтей зверя на головы Еасира и его копейщиков капала кровь.
У капитана не оставалось времени рассматривать батальные сцены. Треть его отряда лежала на земле, а остальные еще только приближались к крепостной стене. И тут внезапно тяжелые ворота распахнулись.
Из-под высокой арки хлынул поток защитников города. Полуобнаженные, лишь в набедренных повязках и прозрачных лохмотьях, с торчащими, как иглы, волосами, последователи Каина с криками и визгом бежали в атаку. Мужчины и женщины с расписанной кровью кожей в чудовищных украшениях из жил и внутренностей держали в руках длинные зазубренные кинжалы и мечи. Почитатели кровавых жертвоприношений выливались из открытых ворот бурными волнами. Жажду битвы в них подогревали наркотические снадобья, которые готовили жрицы культа.
Малекит приказал копейщикам замедлить бег и, сомкнув ряды, приготовиться к столкновению с почитателями Каина. Так они оказались гораздо более уязвимы для лучников и арбалетчиков на стене, которые ничуть не боялись при стрельбе попасть по своим. Тем временем ворота с грохотом закрылись.
Внимание Еасира привлек топот копыт. Он повернулся и увидел приближающихся галопом рыцарей Эллириона. Они по флангам обтекали отряд копейщиков, пригибаясь и наклоняясь в седлах, чтобы уклониться от стрел. Рыцари выхватили на скаку луки и, в свою очередь, принялись поливать стрелами еретиков. Они носились по полю вперед-назад, налево и направо, кое-кто практически выворачивался в седлах, чтобы пустить стрелу во врага. Некоторые направили оружие на стены, причем, несмотря на быстроту скачки, их выстрелы отличались меткостью и всегда попадали в цель.
Всадники образовали вокруг копейщиков два живых круга, вращающиеся в противоположных направлениях, и под прикрытием их стрел Еасир приказал снова двигаться вперед. Круги всадников тоже перемещались вместе с пехотой.
Когда осталось всего несколько десятков еретиков, эллирийцы прекратили стрелять и убрали луки, а вместо них взялись за копья. С Финуделом и Атиель во главе они ринулись в атаку. Еретики не отступали даже теперь: их настолько одурманила жажда крови, что они сражались, пока последний с проклятием на устах не упал на кучу тел.
Путь был открыт, и эллирийцы отступили, пропуская к огромным воротам Еасира и его воинов. За ними двигались Карилл и его охотники, а замыкали ряды копейщики Ивресса.
Над копейщиками уже нависала тень городской стены, и они начали поглядывать на ее внушительную высоту, ожидая, что в любой миг им на головы может пролиться смерть. Еасир рискнул бросить взгляд назад, чтобы определить намерения Малекита. Князь с непринужденно скрещенными на груди руками сидел на лошади чуть позади войска. Он как-то почувствовал на себе взгляд капитана и помахал ему рукой, а затем указал на сторожку у ворот.
Еасир перевел взгляд на нависающие над головой башни и увидел высыпавших на стены эльфов в черных плащах с капюшонами.
— Готовьсь! — крикнул Еасир и поднял свой щит.
В тот же миг над сторожкой взлетел черный флаг и тут же упал, будто кто-то перерубил флагшток. На его месте поднималось другое знамя: белое с серебром, с эмблемой когтистого крыла грифона. Еасир от изумления споткнулся и чуть не упал — он сразу узнал знамя дома Анар.
Воины Анара перекидывали через зубцы окровавленные трупы еретиков и верных Морати воинов со вспоротыми животами и перерезанным горлом. Ворота снова распахнулись, и Еасир издал оглушительный торжествующий вопль.
Он боялся, что проход в город может закрыться в любой миг, поэтому перешел на бег, и копейщики поступили так же. Воины Крейса и копьеносцы Ивресса следовали за ними по пятам, но Еасир первым-вошел в Анлек. Когда он оказался в тени ворот, он снова закричал от радости: ведь он вернулся в родной город!
Внутри город оказался совсем не таким, каким Еасир его помнил. Широкую площадь за воротами, где когда-то высилось изваяние сидящего на спине Индраугнира Аэнариона, теперь обрамляли статуи Китарай.
Обнаженная Атарта выплясывала на мраморном постаменте, ее руки и ноги обвивали змеи. Анат Раема, охотница, в одной руке держала лук, а в другой — голову эльфа, а ее талию украшал пояс из отрубленных рук и голов. Бог Хиркит присел на корточки над грудой костей и вожделенно рассматривал зажатое в руке ожерелье.
Перед каждой из многочисленных статуй богов разрушения и смерти горела жаровня с омерзительным содержимым, а кровавые пятна на постаментах наглядно говорили о характере еретических ритуалов.
Когда Еасир оставил Анлек, вдоль площади располагались лавки с товарами со всего мира. Теперь из них сделали загоны; в темноте за решетками таились чудовищные звери.
Твари, отдаленно напоминавшие медведей, рычали и грызли прутья, двухголовые грифоны трубно гаркали, а из клеток полубыков-боннаконов на площадь текли ручейки ядовитого дыма. Химеры издавали сильную вонь, а чудовищной длины змеи плевались ядом. Прочие создания выли, подскакивали и угрожающе взрыкивали из темных углов своих загонов. Из одной клетки шел густой дым, в котором плясали языки пламени. Ее решетчатая дверь открылась, и раздался оглушительный визг. Из полутьмы выступило огромное чудовище — семиголовая гидра с пышущими огнем ноздрями. Множество шрамов на незакрытых синей чешуей участках кожи говорили о жестокости ее хозяев. Головы гидры защищали золотые шлемы.
