Предисловие
Целых сто двадцать лет лес истекал кровью.
Серрин из клана Обращенных
Они стояли вместе на утесах, обступивших ущелье Ултан, и смотрели на лес. В бессильной ярости Ауум стиснул зубы, чувствуя, как по коже у него пробежали мурашки. Святотатство поражало своими масштабами и попросту не укладывалось в голове.
В самом начале вторжения людей, когда эльфы еще оставались отчаянно слабыми и рассеялись по всему тропическому лесу, их враг начал безжалостную эксплуатацию ресурсов, ради которых и заварилась эта кровавая каша. Вред был нанесен колоссальный и ужасающий, быть может, даже непоправимый. Серрин, стоящий рядом с Ауумом, дрожал всем телом, и пантера ласково терлась об его ногу носом, пытаясь успокоить.
— Ради чего ты подвергаешь себя таким мучениям? — спросил Ауум.
— Чтобы ты осознал, чему позволил случиться. В этом и состоит мой долг.
В радиусе двух миль от Исанденета тропический лес был уничтожен полностью. Для борьбы с подлеском люди использовали магию. Дальнейшее опустошение не продвинулось на запад только из-за непроходимых болот и неприступных скал, но люди повернули на юг и взялись за реку Икс.
Дороги тянулись на семьдесят миль вдоль ее русла, но баржи забирались еще дальше, неся на борту бригады рабов. В тех местах, где можно было пристать к берегу, лес вырубался подчистую. Река задыхалась. Стволы огромных вековых деревьев перегородили ей путь у лесопильных заводов, которые не останавливались ни днем, ни ночью.
На север, в Балайю, бесконечной вереницей потянулись корабли с драгоценной древесиной Биита, возвращаясь обратно с трюмами, доверху забитыми инструментами и механизмами, чтобы и дальше творить чудовищные злодеяния. Ауум знал, что в окрестностях второго и третьего по величине городов Калайуса происходит то же самое. Вдоль всего северного побережья лес подвергся безжалостному истреблению. Приходу дровосеков предшествовал варварский сбор наиболее ценных растений и цветов.
Там, где эльфы веками бережно выращивали лес, занимаясь земледельческим лесоводством, люди бездумно и безжалостно уничтожали его, руководствуясь своей ужасающей логикой.
Эльфы, в силу необходимости, заглядывали вперед на тысячелетия, поскольку неизменно жаждали видеть зеленый покров у себя над головой. Люди же, продолжительность жизни которых исчислялась жалкими мгновениями, были начисто лишены подобной прозорливости.
В бескрайних лесных просторах они видели лишь «вечный» источник древесины. Люди не задумывались о последствиях своего крайне недальновидного поведения. В отличие от эльфов, которые знали, что равновесие природы, однажды нарушенное, не удастся восстановить уже никогда. До этого еще не дошло, но отсчет времени, когда случится катастрофа, начался. Не сейчас, не в следующем году и даже не через десять лет. Но это время настанет непременно.
И поэтому Серрин из рода Обращенных привел Ауума сюда, чтобы тот сам увидел то, о чем знал в глубине души, но не хотел признаваться даже самому себе.
— Мы не можем остановить их, — сказал Ауум. — Нас слишком мало, а цена, которую платят наши братья в неволе за наше сопротивление, слишком высока.
— Значит, ты и дальше намерен сидеть сиднем и смотреть, как люди уничтожают нашу землю. Ты. Архонт ТайГетен. Поклявшийся защищать свою страну, свой народ и свою веру.
Ауум вздохнул. Вот уже сотню лет Серрин обитал в лесу вместе с пантерами и другими Обращенными, и это не могло не сказаться на эльфийской стороне его натуры. Он утратил объективность. Его словарный запас оскудел, а его вера обрела куда более тесную связь с Туалом и Биитом, чем с Иниссом.
— Ты прекрасно понимаешь, что не все так просто. Я несу ответственность за существование всей эльфийской расы. Я должен смотреть вперед, не ограничиваясь настоящим и теми преступлениями, свидетелем которых я стал против своей воли. Мы не можем победить людей. Пока еще не можем. Нам нужно развивать свои боевые и магические навыки. Мне больно и неприятно говорить об этом, но такова реальность.
— Разумеется, мы в силах остановить надругательство людей над нашим лесом. Но за каждого убитого нами человека в Исанденете умирает невинный эльф. И я несу ответственность и за их жизни тоже, как и за всех свободных представителей нашего народа.
Серрин окинул его равнодушным взглядом и пожал плечами.
— Когда в городах не останется рабов, кому они будут мстить тогда?
— Посмотри чуть дальше своих охотничьих угодий, — резко бросил Ауум. — Когда в городах исчезнут рабы, эльфов останется слишком мало, чтобы возродить нашу нацию. Нам нужны и они, и катураны, иначе мы просто вымрем.
— Иниссулы бессмертны.
Ауум взглянул Серрину в лицо, и охватившая его печаль была очень похожа на скорбь.
— Ты же не веришь в то, что иниссулы сумеют выжить в одиночку. Ты был Молчащим Жрецом, адептом гармонии, и уважительно относился ко всем кланам.
— Взгляни на наш лес, — ответил Серрин. — Взгляни на то, с какой быстротой пожирает его зараза. Люди убьют нас, так или иначе. Придет тот день, когда твои слова уже не смогут остановить Обращенных. Надеюсь, ты поддержишь нас, когда это время придет.
Ауум смотрел, как Серрин со своей пантерой легко и беззвучно спускаются по узкой тропинке к лесу. Наступала ночь, накрывая бархатным пологом весь ужас человеческих преступлений. Ауум остался и вознес молитву Иниссу, прося наставить его на путь истинный, пока солнце вновь не поцеловало землю и не отпрянуло в страхе при виде представшего ему кошмара.
Глава 1
Минуло сто пятьдесят лет, и настало время остановить медленную смерть.
Серрин из клана Обращенных
Ауум опустился на корточки, резким взмахом руки показав своим Тай, чтобы они последовали его примеру. Здесь, у самой земли, в густых зарослях подлеска, было слышно лишь приглушенное эхо бурной животной жизни, ликующей наверху, в зеленом покрове. И потому посторонние звуки доносились особенно отчетливо.
Ауум повернул обратно к храму в Аринденете. Встревожившие его колебания воздуха докатились издалека, и никто из пятерки тех, кто сейчас смотрел на него, не уловил их, хотя все эти юноши и девушки подавали большие надежды. Вскоре им предстояло стать полноправными членами боевых звеньев ТайГетен, а через десяток-другой лет — возглавить их.
Ауум внимательно всматривался в их лица, замершие в ожидании его команды. Глаза их сияли — еще бы, он оказал им великую честь, согласившись стать их учителем и наставником. Их неприкрытое восхищение изрядно смущало его, но они были хорошими слушателями. Маскировочная краска была нанесена на их лица безупречно, с должным уважением к Иниссу, отцу всего живого, Бииту, богу корней и ветвей, и с соблюдением всех ритуалов воина ТайГетен.
