Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 96
выпить и часто задерживалась допоздна[254]. Всего в нескольких шагах от дома Эддоусов находился паб «Красная корова», где собирались лудильщики: туда Кейт сбегала из тесного дядиного дома.
Кейт чувствовала себя чужой: она так и не стала частью большой семьи Эддоус. К лету 1861 года в Вулвергемптоне ей совсем наскучило – она начала вести себя безрассудно. Родственники рассказывали, что однажды Кейт попалась на краже фабричной собственности.
Проходя мимо сушилен или упаковочных залов, можно было запросто умыкнуть оловянный футляр для игральных карт, маленькую шкатулку или подставку для перьевых ручек, спрятав добычу в карман или под платье. Хозяева ломбардов зачастую не интересовались происхождением вещей, которые приносили их клиенты, и людям, которым надоело целыми днями стоять над чаном с кислотой, риск казался оправданным. Но рабочих на фабрике Олд-Холл было много, и чьи-то зоркие глаза заметили Кейт в момент преступления.
Эддоусы давно работали на фабрике, и, возможно, по этой причине Кейт не стали привлекать к магистратскому суду. Она отделалась выговором и увольнением, однако навлекла сильнейший позор на семью. Известие о ее поступке дошло до Лондона: выговор за сестру получили Эмма и Гарриет, отправившие ее в Вулвергемптон. И, должно быть, настоящую взбучку Кейт устроили в доме № 50 по Билстон-стрит.
Много лет спустя Сара Эддоус, ставшая миссис Джессе Крут, жена седельщика и конеторговца из Вулвергемптона, вспоминала в беседе с репортером разразившийся дома скандал[255]. По словам Сары, та злосчастная кража определила ход всей дальнейшей жизни Кейт, и Эддоусы не забыли и не простили ей эту историю. В девятнадцать лет Кейт снова собрала вещи и начала жизнь с чистого листа, но на этот раз сама выбрала пункт назначения. Кейт пешком отправилась в Бирмингем, расположенный в четырнадцати милях к югу от Вулвергемптона. Там она надеялась найти пристанище у других родственников, рассчитывая на их милосердие.
В течение многих лет в знаменитой гостинице Вулвергемптона «Павлин» – той самой, где мать Кейт некогда помешивала соусы и варила пудинги, – проводились соревнования по боксу без перчаток. В 1850-е годы двор гостиницы регулярно расчищали, выкладывали дерном и устраивали ринг для поединков. Победителям полагались призы. На этом ринге выступали чемпион Англии в тяжелом весе и местная легенда Уильям Перри, известный под кличкой Типтонский громила, и Джо Госс, впоследствии продолживший карьеру в США. По-видимому, именно на этом ринге Том Эддоус по кличке Сапожник и завоевал симпатии своей племянницы.
Бокс без перчаток с восемнадцатого века был в Англии прибыльным делом. Популяризатором этого вида спорта стал Джек Бротон. Благодаря его стараниям к боксу начали относиться как к джентльменскому и «чисто английскому» спорту, а занятия боксом считались проявлением патриотизма. Под патронажем принца Уэльского в Лондоне открывались боксерские школы для обучения «искусству борьбы». Зарождавшаяся спортивная пресса создавала шумиху вокруг призовых матчей, накануне соревнований публикуя репортажи о перепалках между противниками. Спорт обрел популярность среди британцев из всех слоев общества: боксерские матчи становились событиями национального масштаба. Матчи проводились по правилам Бротона: соперники раздевались до талии, оборачивали кулаки бинтами и боксировали, сражаясь за денежные призы.
Как правило, боксеры имели рабочие корни, многие были выходцами из центральных графств Англии. Впрочем, профессиональными боксерами были далеко не все: большинство оставались любителями и лишь иногда снимали свои кожаные фартуки, откладывали в сторону рабочие инструменты и выходили на ринг. К таким любителям принадлежал и Том Эддоус. Он был сапожником – отсюда и прозвище, – а ринг служил ему источником дополнительного дохода.
Дядя Том родился в 1810 году, и его лучшие боксерские годы, вероятно, остались уже в прошлом, когда Кейт впервые увидела его на ринге. Однако призовой фонд боксерских матчей мог составлять до двадцати пяти фунтов стерлингов, поэтому выходить на пенсию Томас Эддоус не спешил. В крупнейшей спортивной газете Англии «Беллз лайф ин Лондон» за 1866 год размещена реклама матча между «Недом Уилсоном и Томом Эддоусом (по кличке Сапожник)», двумя «бирмингемскими стариками», которые долгие годы оттачивали свои боксерские навыки[256].
В начале девятнадцатого века боксерские матчи являлись в равной степени спортивным состязанием и театральным представлением. До введения правил маркиза Куинсберри[257] в 1867 году противникам разрешалось применять приемы борьбы и бить противника голыми кулаками[258]. Стоявшие в центре ринга полуобнаженные мускулистые боксеры казались зрителям актерами героических ролей, а призовых матчей ждали, как гастролей бродячего цирка: афиши были расклеены по всему городу.
В назначенный день мероприятие начиналось заблаговременно. Постепенно вокруг ринга собиралась толпа мужчин в цилиндрах и кепи: они нетерпеливо проверяли время, теребили цепочки карманных часов или стояли, засунув руки в карманы жилетов. Наконец один за другим выходили боксеры в сопровождении секундантов и помощников, которые в перерывах между раундами давали боксерам воду и обтирали их мокрой губкой. Боксеры обменивались рукопожатиями и подбрасывали монетку, определяя право выбрать угол ринга. После завершения этих формальностей мужчины раздевались, а «их панталоны осматривали» на предмет «запрещенных вещей». Лишь тогда бой официально начинался.
Хотя респектабельным дамам вход на такие бои был заказан, женщины из рабочего класса частенько их посещали: конечно, это не приветствовалось, но и не возбранялось. Скорее всего, Кейт наблюдала за своим дядей из толпы, и зрелище слегка вскружило ей голову. Возможно, у Кейт с Томом нашлись общие интересы или племянница попросту восхищалась старшим родственником. Как бы то ни было, Кейт решила, что дядя Том отнесется к ней более приветливо и сочувственно, чем родственники из Вулвергемптона.
В 1861 году Том Эддоус и его жена Розанна жили в самом сердце промышленного Бирмингема. Напротив их дома находился булавочный завод «Элдридж и Мерретт» – внушительных размеров кирпичная фабрика, выбрасывавшая клубы дыма и производившая булавки и иголки. Через пару домов стоял завод медной проволоки «Брукс и Стрит»: из проволоки изготавливали сита и каминные решетки. На мануфактуре Томаса Фелтона отливали фонари для экипажей и подсвечники. Между крупными заводами и фабриками на Бэгот-стрит ютились разнообразные мелкие мастерские, занятые изготовителями игрушек и оружейниками, в честь которых назвали даже целый квартал. Суровая, функциональная архитектура Бирмингема почти не отличалась от вулвергемптонской: кирпичные здания, покрытые толстым слоем черной угольной пыли.
Эддоусы жили во дворике рядом с Моланд-стрит, по соседству с непрерывно грохотавшими и дымившими фабриками тяжелой промышленности. Здесь никогда не наступала тишина, никогда не затихал лязг моторов и никогда не развеивались клубы фабричного дыма над головой. Из-за близости фабрик, на которых использовали металлы и ртуть, пить местную воду было нельзя, и воду жителям доставляли водовозы. Дом Эддоусов, построенный из кирпича в конце восемнадцатого века, порядком поистрепался за без малого сто лет. Дом был двухэтажный, с кухней на первом этаже и подвалом – достаточно просторный для супружеской пары и двоих младших детей: шестнадцатилетний Джон работал
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 96
