— Мы должны идти вперёд! — ответил Прутик. — Мы должны идти за Лесорыбом!
Не успел Каулквейп опомниться, как был схвачен за руку, и Прутик потащил его к зловещему склону. Он вырвался, поскользнулся на осыпающемся гравии и полетел вниз. Вокруг в воздухе эхом отдавался отчаянный вой упрямых вэйфов. Но даже они не рискнули броситься в скалистую пропасть.
— А-а-ай! — завопил от боли и ужаса Каулквейп.
Он подвернул лодыжку, упал на землю и продолжал лететь вниз по длинному крутому склону. Вниз, вниз, вместе с оползающей массой булыжников и каменных обломков. Его лицо и руки были побиты и изрезаны. Удар, ещё один — головой об землю… Потом ничего.
— Вода, Каулквейп, — раздался чей-то голос. — Иди к воде и пей.
Каулквейп поднял голову. Над ним, рядом с глубоким прудом у основания мощного водопада, стоял высокий человек в короне, в вышитых одеждах и с длинной бородой, заплетённой в косы. Казалось, его тёплые грустные глаза видели Каулквейпа насквозь и заглядывали ему прямо в душу. У бедняги болело всё тело, в висках пульсировало, и острая боль пронзала ногу всякий раз, когда он пытался сдвинуться с места.
— Вы, — тихо прошептал он.
— Да, — ответил Кобольд Мудрый. — Это я, Каулквейп. — Он опустил палец в пруд и провёл им по губам Каулквейпа. — Вода, Каулквейп, — сказал он. — Ты должен попить воды. Это восстановит твои силы. Это вода Риверрайза. — Он улыбнулся. — У тебя впереди ещё столько всего, малыш Каулквейп, — улыбнулся он, затем повернулся и отступил за водопад. — Но сначала выпей воды…
Внезапно сон закончился. Каулквейп пошевелился. И боль вернулась. Казалось, будто каждая косточка в его теле расщепилась пополам. Ногти изломались и потрескались.
Кровь струилась по лицу из глубокой ссадины на лбу.
Потом парнишка услышал плеск воды и открыл глаза. Рядом действительно был пруд. Он был меньше и темнее, чем тот, пригрезившийся во сне, а вместо мощного водопада вниз стекала тоненькая струйка воды. «Попей воды». Слова Кобольда Мудрого звучали в голове Каулквейпа. Он огляделся. Остальные путешественники лежали рядом. Внезапно он заметил, что их неподвижные тела больше не светятся. «… Попей воды».
Морщась от невыносимой боли, Каулквейп перевернулся на живот. Медленно, с трудом, ползком он потащился по земле дюйм за дюймом, помогая себе здоровой рукой.
«… Попей воды».
Добравшись наконец до края пруда, Каулквейп наклонился и взглянул на своё отражение в покрытом рябью зеркале: порез, ухо разорвано, кровь… Он протянул руку и зачерпнул воды. Она была холодной и бархатистой. С трудом поднёс воду ко рту и выпил маленькими глоточками.
Мерцающая теплота вдруг побежала у него по жилам. Он выпил ещё. Ужасные изнуряющие боли прекратились, и раны перестали кровоточить. Когда Каулквейп напился, он смыл кровь и вновь начал рассматривать своё отражение. На всём его теле не осталось ни царапины.
— Вода Риверрайза! — воскликнул он потрясенно.
Раз, и два, и три, юноша зачерпывал воду и нёс её, прохладную и живительную, своим друзьям. Каулквейп выливал её тоненькой струйкой кому в рот, кому на раны и с нескрываемой радостью смотрел, как дрожали их веки, и знакомый мягкий свет вновь начинал исходить от их оживающих тел.
Прутик поднял голову, в его глазах стоял дикий ужас.
— Каулквейп! — воскликнул он. — Мы падали… падали…
— Не разговаривай, Прутик, — отозвался Каулквейп, помогая молодому капитану встать на ноги. — Пойдём со мной к пруду, ты попьёшь.
Один за другим Прутик, Лесорыб и Гуум утоляли жажду прохладной живительной водой. И пока они пили, исчезали все их раны, все недобрые предчувствия, все страхи. Прутик поднял голову от воды и проводил взглядом тоненький ручеёк, который стекал вниз по скале с уступа, нависшего высоко-высоко у них над головами.
— Что это за место? — спросил он.
— Мы у подножия Риверрайза, — взволнованно объяснил Каулквейп. — Это его вода!
Прутик внимательно посмотрел на отвесную скалу.
— Сюда, Прутик, — позвал Каулквейп, прыгнул в пруд и поплыл. — За водопадом, или тем, что теперь от него осталось. Да, здесь! — воскликнул он. — Смотри сюда, Прутик!
В скале была узкая расселина, будто взрезанная ножом. Каулквейп вылез из воды и посмотрел в тёмную трещину. Остальные, не мешкая, переплыли пруд и присоединились к нему.
— Вот видите, — продолжал Каулквейп. — И взгляните сюда. — Он указал на два каких-то непонятных символа, вырезанных на скале при входе в расселину.
— Трезубец и змея… Кобольда Мудрого, — выдохнул Прутик. Он повернулся к Каулквейпу. — Но откуда ты узнал? Это тоже написано в твоих драгоценных свитках?
Каулквейп отрицательно покачал головой и улыбнулся.
— Мне это приснилось, — просто ответил он.
Прутик кивнул.
— Тогда последуем твоему сну, — предложил он. — Веди нас, Каулквейп. Веди нас к Риверрайзу!
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ. РИВЕРРАЙЗ
Поначалу идти было тяжело. Упавшие осколки скалы засыпали землю, и даже Гууму приходилось ползти на карачках, карабкаясь вверх по узкой расселине. Звук ссыпающегося вниз гравия и падающих камешков эхом отдавался от крутых каменных стен по сторонам расселины.
— Здесь уже полегче, — заметил Каулквейп.
— Почва под ногами твёрдая, как ступени. — И посмотрел вниз. — Да ведь это и есть ступени, — удивился он.
Прутик догнал парнишку, и они вдвоём на минуту остановились, чтобы взглянуть на то, что ждало впереди. Перед ними была длинная извивающаяся лестница, ведущая наверх, ступени которой были отполированы бесчисленными ногами и лапами.
Каулквейп задрожал от волнения.
— Я ступаю там, где прошёл он, — прошептал Каулквейп и шагнул вперёд. — Я иду по следам Кобольда Мудрого.
Каулквейп карабкался всё выше и выше. Не раз он спотыкался. Не раз ему приходилось останавливаться и переводить дыхание. Внезапно воздух посвежел. Каулквейп остановился, и у него дрогнуло сердце. Наконец-то, наконец-то, сколько времени прошло — и вот он опять над этими удушающими Дремучими Лесами, из которых, казалось, уже никогда не выбраться.
Юноша замешкался и посмотрел вверх. Бело-желтые облака пролетали у него над головой, время от времени открывая невиданную картину — вершину огромной горы. Вдруг он почувствовал, как рука Прутика легла ему на плечо.
