Ознакомительная версия. Доступно 34 страниц из 170
У Джулии перехватило дыхание. Габриель сейчас не выглядел пьяным. Он был на удивление трезв. Его глаза сначала ласково скользили по ее телу, а затем застыли на ее груди дольше, чем допускали приличия. Потом он начал облизывать свои губы.
«А вот и его обольстительная улыбка… пять, четыре, три, два один… обморок». К счастью, в ее нынешнем настроении Джулия не была подвержена обморокам.
Она тут же высвободилась и отвернулась, избегая смотреть ему в глаза. Она боялась смотреть, как боятся смотреть на солнце. Габриель оторвался от стены и шагнул к ней. Джулия почувствовала себя в ловушке. У нее за спиной была другая стена, а Габриель неумолимо приближался.
Ее глаза округлились от страха. Он заманил ее в ловушку! Зверь в нем проголодался.
— Прошу вас, не надо… не надо мне… делать больно, — взмолилась Джулия.
Лоб Габриеля покрылся морщинами. Он протянул к ней руки, осторожно взял ее лицо в свои ладони и приподнял так, чтобы она смотрела прямо в его дерзкие, сверкающие глаза.
— Больно? Вам? Никогда, — прошептал он, приникая к ее губам.
Ощутив его губы, Джулия мгновенно утратила всякую способность думать и анализировать. Она погрузилась в чувства. Никогда еще в ней не было столько смелости, и никогда еще ее разум не отступал так далеко на задний план. Его рот почти не двигался, но его губы были влажными и на удивление мягкими. Возможно, все необычные ощущения имели простое объяснение: Габриель целовался с нею, будучи сильно пьяным. Пусть и так, но ей казалось, будто их губы соединились навсегда и эту связь — сильную, настоящую — нельзя разорвать даже на секунду. Джулия не осмеливалась шевельнуться, боясь, что Габриель отпустит ее губы и уже никогда не поцелует ее снова.
Он был дерзок и нежен. Его руки осторожно гладили ее щеки. Но с новой силой вспыхнувшие чувства были куда сильнее, чем шесть лет назад. В ушах Джулии бешено стучала кровь, у нее горели щеки, шея и все тело. Она гладила его спину, наслаждаясь ощущением мускулов под рубашкой. Его сердце билось почти рядом с ее сердцем. Он был сейчас сама нежность и кротость. Но его рот открыл в ней жажду поцелуев. Ей хотелось еще, еще, еще.
Никто из них не знал, сколько минут и секунд они провели в этом «поцелуйном экстазе». Когда он кончился, у Джулии кружилась голова. Это было насыщение, нет, перенасыщение. Почти мгновенное удовлетворение давних и сокровенных желаний ее сердца. Перед глазами замелькали картины того вечера в старом яблоневом саду. Они не были плодами ее воображения. Они не были воспоминаниями. Они будоражили ей душу… А ему? Испытывал ли он сейчас то же, что шесть лет назад? Или теперь у него выработался иммунитет к подобным чувствам?
— Прекрасная Джулианна, — прошептал он, пошатываясь, отходя от нее.
Он облизал губы, будто на них еще остались капельки ее нектара. И вдруг удивительное состояние, владевшее им, исчезло. Глаза Габриеля закрылись. Он привалился к стене, готовый рухнуть на пол и уснуть.
Когда Джулия вернулась в привычное состояние, ей удалось кое-как дотащить Габриеля до спальни. И все было бы здорово. Все было бы просто замечательно, если бы он вдруг не открыл свой рот и не выплеснул на Джулию зловонную смесь из выпитого виски и пищи, съеденной им за этот день. Когда «фонтан» иссяк, темно-зеленый кашемировый свитер превратился в абстрактную композицию из рыжевато-коричневых пятен.
Джулия вскрикнула. Ее желудок, весьма чувствительный к подобным запахам, тоже забурлил, грозя выплеснуть выпитый коктейль. «Даже на волосы попало. Боги всех добрых самаритян, помогите мне, и поскорее».
— Простите, Джулианна. Я оказался плохим мальчиком, — совсем по-детски пробормотал Габриель.
Она задержала дыхание и покачала головой:
— Ничего страшного. Это нельзя было оставлять внутри организма. Идемте.
Теперь она потащила «плохого мальчишку» в хозяйскую ванную, где он успел сесть в обнимку с унитазом и исторгнуть туда вторую порцию.
Пока Габриеля рвало, Джулия, зажав нос, разглядывала просторное помещение ванной. Делала она это вовсе не из любопытства, а чтобы остановить собственные позывы на рвоту. Ого, какая ванна! Тут два человека поместятся, если не три. Смотри. Смотри на отделку, на сияющие краны. И душевая кабина тоже на двоих, с потрясающим душем. Можно себе настоящий тропический ливень устроить. Смотри, внимательно смотри. Что у него тут еще? Ага, большие белые пушистые полотенца. Великолепно. Одного хватит, чтобы собрать всю блевотину. Да смотри же!
Когда желудок вывернул все, что таил в своих недрах, Джулия подала Габриелю такое же пушистое ручное полотенце. Он застонал и замотал головой. Пришлось ей самой вытирать ему лицо и губы и потом подносить к этим губам стакан с водой, чтобы он прополоскал рот.
Джулия вдруг подумала, что возится с ним, как с ребенком. Такого опыта у нее не было. Она не помнила, чтобы в детстве родная мать досаждала ей чрезмерной заботой. Чаще всего эта забота выражалась фразами: «Уже большая» и «Пора бы и самой уметь». Джулия мечтала о любви, но почти никогда не думала о замужестве и о той фазе, в которую неизменно переходит счастливая любовь. Дети были для нее больше теоретическим понятием. И вот сейчас, глядя на беспомощного Габриеля, она впервые поняла, каково бывает женщине, когда болеют маленькие дети. Ей вспомнилось вычитанное где-то утверждение, что мужчины в беде намного беспомощнее женщин. Наверное, так оно и есть. Она уже видела Габриеля беспомощным. В кабинете, когда он плакал, узнав о смерти Грейс.
«Грейс была бы счастлива, что я забочусь о ее сыне».
— Потерпите, вам скоро станет лучше, — сказала она, откидывая ему волосы с лица.
Он снова застонал, не открывая глаз. Джулии не оставалось ничего иного, как опуститься рядом с ним на колени и начать гладить по волосам, шепча успокоительные слова.
«Приобрела ребеночка».
— Потерпите, Габриель. Это пройдет. Обязательно пройдет. Мне всегда хотелось… немного заботиться о вас… даже если вы обо мне никогда не заботились.
Убедившись, что нового «интима» с унитазом у Габриеля не будет и его можно на несколько минут оставить без присмотра, Джулия побежала в его спальню и принялась рыться в ящиках комода, ища, во что бы ей переодеться. У нее возникло искушение слазать в ящик, где лежало нижнее белье, и позаимствовать себе какой-нибудь «трофей» (или продать на eBay), но она подавила это искушение, ограничившись боксерскими трусами с эмблемой колледжа Святой Магдалины. Должно быть, Габриель хранил их как память об университетских годах, поскольку сейчас трусы были ему явно маловаты.
Позаимствовав трусы и белую футболку, далеко не дешевую, как и вся одежда Габриеля, Джулия отправилась в гостевую ванную, быстро разделась и встала под сильный душ, торопясь смыть с волос и тела следы блевотины. Затем она торопливо вытерлась и надела позаимствованные вещи.
Ей было жаль кашемирового свитера. Джулия, как могла, отстирала свитер в раковине, а потом разложила его на мраморной столешнице, чтобы он высох естественным образом. Возможно, он отдаст свитер в химчистку, а возможно, сожжет его. Свои вещи Джулия затолкала в стиральную машину и вернулась в хозяйскую ванную.
Ознакомительная версия. Доступно 34 страниц из 170
