в одном из шатров и проспал почти весь день.
Когда я выбрался за пределы шатра, солнце уже клонилось к закату, кидая в воду реки косые холодеющие лучи, а люди во главе с мастером Ванцзу стояли на берегу в напряженном ожидании. Вскоре я присоединился к ним, и когда солнце позади нас наполовину скрылось за лесом, воды реки вдруг замедлили свой бег, а потом потекли словно сонные, покуда, наконец, не замерли и не стали уходить в щели промеж щебня и камней, покрывавших русло. Тогда мастер подал команду, и, едва вода исчезла совсем, все опустились на иссохшее дно и разбрелись в разные стороны.
Я присоединился к остальным, но лишь потому, что мне неловко было бездельничать на берегу в то время, когда остальные в спешке и тревоге ищут потерянную реликвию: на всё дано нам было не больше получаса, а, быть может, и того меньше. Но я никак не мог ожидать, что, медленно шагая вниз по руслу и не слишком рачительно осматривая покрытые тиной камни, наткнусь на шёлковый сверток, занесенный илом и водорослями. Я подошёл и поначалу собирался поддеть его ногой, но затем передумал и позвал остальных. Всё ж, окажись это подлинный Нефритовый Клык, такое обращение было б непростительно.
Мастер Ванцзу и находившиеся поблизости люди подошли, и некоторые из них издали радостный возглас. Мой старший товарищ же посмотрел на находку опасливо, велел всем отойти, а сам полез в свой поясной мешочек. Я, как и было велено, тоже отошёл, и не видел, что он там делал, но заняло это столь много времени, что вокруг стали шептаться о том, что сгущаются сумерки и того и гляди скоро вернется вода. То ли мастер Ванцзу к тому моменту покончил со своим делом, то ль услышал эти опасения, но вскоре он поднял ткань с завернутым в неё предметом, приказал осмотреться ещё, а мне и нескольким другим из сопровождающих знаком велел следовать за ним.
В его палатке намокший шёлк развернули, а оказавшийся завернутым в него меч уложили на походный стол. Даже пролежавший в воде день или два он нисколько не пострадал, и выглядел прекрасно и величественно: крепкая по виду сталь, рукоять из молочно-зеленого нефрита, украшенная лазуритами и бирюзой.
«Глазам своим не могу поверить!» — пробормотал кто-то. Мастер Ванцзу сделал ему знак рукой, чтоб он замолк, а сам подозвал слугу сяня Сивэй и спросил его, тот ли это меч, что они забрали из обители. Слуга взял фонарь, осветил им меч, осмотрел его и так, и эдак и подтвердил, что несомненно тот.
— Ты видел его своими глазами, когда вы забирали его? — недоверчиво переспросил мастер Ванцзу.
— Да, сянь. И это совершенно точно он.
Все с недоумением посматривали на моего начальника, и один из собравшихся даже спросил, всё ль так, как должно быть. Мастер Ванцзу неуверенно кивнул, но затем твёрдым, как и прежде, голосом велел всех выводить из реки и готовиться утром возвращаться в столицу. Остальные радостно поспешили выполнить его поручение. Слуге цзими гувэня же он приказал достать новую чистую ткань, достойную и хранения столь ценной реликвии, и попадания на глаза государю. Сам он тут же вышел из шатра, а я последовал за ним и шёпотом спросил:
— Что-то не так, как должно, с мечом, мастер?
— Не знаю, не знаю. Быть может, я просто слишком стар стал и не вижу того, что положено. И, коль ты мне и впрямь друг, более меня об этом не спрашивай.
С этими словами он отмахнулся и пошёл проверять, надлежащим ли образом исполнены были его приказания, а я без дела прохаживался по берегу. Когда ж глаза перестали видеть что-либо во тьме на другом берегу, вода, журча и плескаясь, вернулась в реку. Вскоре после того мы с остальными поужинали и легли спать.
Наутро мастер Ванцзу провёл первые благодарственные ритуалы, возжег благовонные курения, вылил в реку целую бутыль отменного рисового вина и высыпал целую миску риса. После этого, обещая духам дары и сверх этого, он завершил обряд и приказал оканчивать приготовления. Полчаса спустя мы тронулись в путь, и к полудню вернулись в столицу.
Меня мастер отправил на место службы, дабы я следил за порядком и проверил, всё ли, что должно было, делалось во время нашего отсутствия, как положено. Сам же вместе с цзими гувэнем и сянем Таном он отправился к государю, дабы вручить тому драгоценный меч. Вернулся он с выражением явного облегчения на бородатом лице и сказал, что император принял их благосклонно, приказал отправить все необходимые ритуалы на реке Лэн, а всех, кто добыл для него Нефритовый Клык, достойно наградить. Отрадно было слышать такие вести после всего, что я успел преодолеть, и лишь позже я впервые подумал о том, что незнание тоже бывает блаженным.
–
Ветер ласкал щёки, а шелест листвы — слух. Когда я открыл глаза, то узрел уже знакомый сад, только теперь я стоял прямо возле той хижины. И точно знал, что вижу сон или навеянное мне кем-то другим видение. Но даже так сад тот казался мне по-прежнему необыкновенно прекрасным, и невольно я вспомнил цветущие деревья на пригорьях Лэйбаошань близ верховий реки Лэн, и звон фэндуо, и просьбу Речной Девы, и её облик…
«Ты подобен благоуханному цветку, Байфэн. Красавицы будто бабочки так и стремятся к тебе, а ты смотришь и выбираешь, которая из них достойна прильнуть к тебе, не правда ль?» — услышал я насмешливый голос и обернулся. В дверном проёме стояла девушка, лицо которой я, увидав всего дважды, верно, не позабыл бы никогда. Теперь жуцунь на ней был персикового цвета и расшит сливами мэй, но длинные чёрные волосы всё так же оставались распущенными, а на прекрасном лице играла улыбка.
— Зачем ты притворялась моей возлюбленной? — спросил я и с досадой подумал, что прозвучало это скорее с обидой, нежели с гневом.
— Дабы ты не прогнал меня сразу же, — ответила девушка, подошла ко мне и заглянула в лицо искрящимися хитрыми глазами, почти как тогда. — А теперь я смогу тебя убедить этого не делать.
— Как же?
— Зачем прогонять того, кто может тебе пригодиться?
— Чем ты можешь мне пригодиться, лисица?
— А это решать тебе. Но для начала могу тебе рассказать, что добытый тобою меч — поддельный.
В первое мгновение я даже не сумел подобрать слов от изумления, а она лишь продолжала глядеть на меня насмешливо и улыбаться своей лисьей улыбкой. Как же мне хотелось, чтоб
