В любом случае, я на самом деле не смотрю, а просто убиваю время, пока Мэтт не закончит хоккейную тренировку. Отчасти для того, чтобы съесть все остатки пиццы в его квартире, а отчасти потому, что мне до смерти хочется выбить из него все дерьмо за то, что он завизжал, как маленькая сучка, когда Раф направил ему в лицо пистолет.
Раф.
Весь день у меня щемило в груди при мысли о нём. Наверное, именно так ощущается неопределенность. Когда я выгнала его из своей квартиры сегодня утром, я передала ему инициативу. Теперь от него зависит, что он с этим сделает, если вообще что-то будет делать.
Я рассеянно провожу пальцами по кулону. Не могу поверить, что женщина, подарившая его мне, была его матерью. Теперь мои воспоминания о ней в том темном переулке окрашены нежно-розовый цвет. Она не безымянный ангел-хранитель, а Мария Висконти: женщина, родившая мужчину, в которого я безумно влюблена.
Но все равно этого недостаточно.
Конечно, мое сердце хочет танцевать под мелодию созвездий, но моя голова полна горького чувства предательства. Песня о том, как мужчины меня обманывают, слишком знакома, и я не могу так легко ее отпустить.
Знаю, прошло всего несколько часов, но я до сих пор ничего не слышала от Рафа. Самое близкое к контакту — это прийти домой и обнаружить, что у меня новая входная дверь. Жаль, что он не заменил и мой диван, сейчас я сижу на подушке на полу, потому что моя покупка с сайта Craigslist лежит у меня за спиной в плачевном состояние.
Поздний вечер плавно переходит в ночь, время проходит под звуки непрекращающегося дождя и бесконечной рекламы медицинской страховки. Моя задница начинает неметь, и когда я поднимаюсь, чтобы размять затекшие конечности, раздается резкий стук во входную дверь.
Как раз вовремя. Я бегу по коридору, желудок урчит при мысли о холодной пицце. Но когда открываю дверь, мое сердце подскакивает на несколько сантиметров, а затем бьется немного быстрее.
Это не Мэтт, а Раф.
На нем строгий костюм и его учтивый силуэт, с удивлением смотрит на мой приветственный коврик.
— Это даже не смешной каламбур.
Я могу только смотреть на него.
— Что ты здесь делаешь?
Его взгляд поднимается по моему спортивному костюму и заманивает меня в ловушку.
— Пресмыкаюсь.
Я моргаю.
— Пресмыкаешься?
— Угу, — он достает из-за спины букет. — Пресмыкательство начинается с цветов.
Я хмуро смотрю на розы в его руках. Они кроваво-красные и сбивающие с толку. Воспользовавшись моим неверием, Раф отодвигает меня в сторону и заходит в мою квартиру.
— Во всяком случае, так утверждает Google, — продолжает он, прежде чем исчезнуть на кухне. — Но Google также считает, что мне тридцать восемь и у меня есть ротвейлер по кличке Печенька, так что кто на самом деле знает?
Я следую за ним и неловко топчусь в дверях кухни. Он кладет розы на стол и открывает шкафы и ящики, как будто это место принадлежит ему.
— У тебя есть ваза?
— Что?
Он удивленно смотрит на меня.
— Для цветов.
— Эм, нет?
— Так я и думал. Кувшин? — он осматривает мои не совсем белые столешницы, недовольно щурясь. — Бонг?
Его пассивно-агрессивная насмешка по поводу моей квартиры вернула меня к действительности.
— У меня есть мусорное ведро, которым ты можешь воспользоваться. Если хочешь, можешь бросить туда и себя.
Ухмыляясь, он берет с подставки мой Nutribullet29 и подносит его к раковине. Кладет ладони на стойку, ожидая, пока из крана потечет холодная вода, затем подставляет под нее стакан для смузи.
— Иди одевайся.
— Я одета.
Он оглядывается на меня.
— Но не для ужина же.
— Я уже поужинала, — вру ему.
В отражении окна вижу, как напрягается его челюсть.
— Уверен, что ты впихнешь еще один.
— Ты называешь меня толстой?
Он практически выбивает ударом мой кран.
— Детка, ты девушка, которая съедает по два ужина каждый божий вечер. Это просто факт. Я видел это собственными глазами, — он поворачивается, прислоняется к раковине и изучает меня. — Ты не собираешься облегчать мне задачу, не так ли?
У меня пересыхает в горле, и я медленно качаю головой.
— Ты не заслуживаешь облегчения.
Мы смотрим друг на друга, стук дождя по стеклу — единственный звук, наполняющий мою кухню. Затем его грудь вздымается, когда он напряженно вздыхает.
— Иди сюда.
Я не двигаюсь. Во-первых, какого хрена я должна это делать? У него тоже есть ноги. Во-вторых, «иди сюда» означает, что мне придется идти «туда», а «там» — место, где принимаются неверные решения. Внешние факторы, такие как его горячие руки, которые точно знают, где ко мне прикоснуться, вытесняют все разумные доводы из моего мозга.
Здесь я в большей безопасности.
Здесь у меня больше шансов остаться в трусиках.
С резким шипением он отталкивается от стойки и направляется ко мне. Я отступаю на два шага, но недостаточно быстро, чтобы увернуться от его руки. Он притягивает меня к себе и относит к прилавку, опуская мою задницу на столешницу. Изо всех сил я пытаюсь спрыгнуть вниз, но он встает у меня между ног и заключает меня в ловушку.
Он смотрит вниз, где его руки сжимают мои бедра.
— Я пытаюсь загладить свою вину перед тобой. Пытаюсь показать тебе, как сильно забочусь о тебе, — его глаза поднимаются к моим, мягкие и с оттенком чего-то, что ему не подходит. Отчаянием. — Я пресмыкаюсь, Куинни. Но ты должна мне это позволить.
Мое сердцебиение замедляется, а бабочки в моем животе взлетают, но такое чувство, что они слишком рано вышли из спячки. Мне все еще слишком мучительно и больно, чтобы принять его обещание за чистую монету, и, наверное, именно поэтому мои следующие слова срываются с языка.
— Скажи пожалуйста.
Его взгляд темнеет.
— Что пожалуйста?
— Пригласи меня на ужин, но скажи пожалуйста.
Его ноздри раздуваются, и по тому, как он смотрит в потолок, понимаю, что он задается вопросом, стою ли я такого унижения. Но затем его взгляд возвращается к моему, его челюсть напряжена.
— Пенни, не окажешь ли ты мне честь, позволив пригласить тебя на ужин? — он стискивает зубы. — Пожалуйста?
Несмотря на то, что я не могу решить, хочу ли я выцарапать ему глаза или нет, удовольствие пробегает по моему телу. Думаю, мне нравится, когда это слово срывается с губ Рафа.
— Хм, — размышляю я, откидываясь на ладони и делая вид, что взвешиваю варианты. — Ты платишь?
Он смеется.
— Что это за вопрос?
— А десерт будет?
— Конечно.
— Можно мне два?
— Ты можешь взять все, что
