– Кто? – весело спросил Маркел.
И они пошли из крепости. Маркел шёл, похмыкивал. Рыжов тяжело дышал, сверкал глазами. Так они, больше ни о чём один с другим не разговаривая, пришли на пристань. Там Рыжов сразу взошёл на струг, и его обступили стрельцы, а Маркел свернул к слону и спросил у караульного, кормили зверя или нет. Караульный сказал, что кормили. Тогда, сказал Маркел, его надо выгулять на травке. И показал, как водить, и сказал слону быть смирным. Слон начал ходить взад-вперёд, травку пощипывать, пастись. Любопытных вокруг было много, но близко никто не подходил. Маркел поправил шапку и пошёл на струг.
Там все сразу замолчали. Маркел спросил, в чём дело.
– Да вот люди спрашивают, – сказал Рыжов, – сколько им всего будет заплачено, а я им говорю, что по рублю накинут и на обратном пути ещё рубль.
– Кто про обратный рубль сказал? – строго спросил Маркел.
– Воевода, – ответил Рыжов.
– Значит, так оно и будет.
– А выступать когда? – спросили из толпы.
– Когда харчи загрузят.
А харчи уже носили, и носили много, бутурлинский дьяк присматривал, чтобы всё было донесено как следует. Вскоре это дело было сделано, и тогда слона взвели на струг, народ стоял на берегу, смотрел, с колокольни ударили время, Рыжов велел отчаливать, они поплыли.
Глава 29
Плыли они тогда не очень хорошо, потому что ветер был встречный, из Москвы, как приговаривали гребцы и посмеивались. Зато Рыжов ходил мрачный как туча и то и дело покрикивал на гребцов. А слона нарочно обходил стороной, так, как будто это был не слон, а мешок понятно с чем.
Ну а слону до этого и дела не было. Слон лежал на боку, высунул хобот за борт и то набирал воды, а то её разбрызгивал. Те, кто был посмелей, смеялись. Но, правда, таких было немного. А потом стало темнеть, слон задремал, Маркел ушёл к себе в чердак, сел и задумался. Пришёл Ефим и спросил, может, ему чего нужно. Маркел усмехнулся и велел позвать Рыжова. Пришёл Рыжов. Чердак у Маркела был маленький, тесный, и ещё там было темно, плошка едва светила. Маркел, помолчав, спросил, за что это Рыжов так невзлюбил слона.
– А за что его любить, – сказал Рыжов сердито. – Он же несъедобный, говорят.
– Ну, вот как ты сразу! – весёлым голосом сказал Маркел. – Разные вещи бывают несъедобными, а мы всё равно их любим. Да вот как вам сегодня накинули по рублику, а на обратном пути посулили ещё по полтора, это разве не любо?
Рыжов в ответ только откашлялся. Тогда Маркел продолжил:
– Да и, кроме денег, у нас ещё и всякие другие подарки бывают, и по службе тоже могут вспомнить. Ведь бывает же у нас такое, правда?
Рыжов подумал, усмехнулся и сказал:
– Так-то оно так, да только не всё, что дают, можно брать.
– Это почему ещё? – спросил Маркел.
– Да потому, что дела бывают разные, – сказал Рыжов. – Бывают богоугодные, а бывают и не очень.
– Какие же это такие не очень? – насторожился Маркел.
– Ну, – нехотя сказал Рыжов, – я человек маленький, я-то и в сотниках всего только второй год хожу. А ты из Москвы! Поэтому что я против тебя понимаю? А что мои люди? Да совсем, почитай, ничего! Вот оттого и болтают они… – И тут Рыжов остановился, помолчал, потом продолжил: – Болтают, будто никакой это не слон, а чёрт однорукий.
– Так что это, – вкрадчиво спросил Маркел, – мы, получается, чёрта царю везём?
– Нет, пока что мы везём слона, – сказал Рыжов. – А после мало ли что может приключиться?! В прошлом году ведь так оно и было: вначале у них был слон, а потом вдруг стал чёрт!
– Брехня это! – строго сказал Маркел.
– Брехня не брехня, – ответил Рыжов насмешливо, – а там раньше место было тихое, а теперь стало беспокойное. Люди там стали пропадать. Вот даже где ваш Ряпунин?
– В расспросе он, в Москве! – строго сказал Маркел.
– В Москве! – насмешливо повторил Рыжов. – А кто его там видел?
– Кому надо, те и видели! – ответил Маркел грозным голосом. И тут же ещё грозней прибавил: – И ещё вот что я тебе скажу, Рыжов: не называй слона чёртом, а то недолго языка лишиться. А пока иди, служи. И не гневи меня!
Рыжов невесело вздохнул, встал, поклонился, надел шапку и вышел. А Маркел задумался. Очень ему не понравились эти рыжовские речи! Опять, думал, вспомнили Ряпунина! Дался он им! И ряпунинский слон дался, хотя чего там непонятного? Да попробовали бы они сами с таким зверем справиться! Вот Ряпунин и не справился, разгневался, нечистый сунул ему в руки копьецо… А дальше что? Подумав так, Маркел ещё громче вздохнул и начал вспоминать о том, как он этой весной плыл из Саратова в Царицын и как на второй день пути он сперва увидел по левую руку длинный низкий берег, про который Кирюхин сказал, что это Бабий остров, а когда Маркел повернулся к другому берегу, то увидел стоящий там большой белый камень, про который Кирюхин сказал, что это Каменная Рожа. «Та самая?» – спросил Маркел. «Та самая», – ответил Кирюхин, и стрельцы продолжали грести во всю силу, а Маркел с Кирюхиным смотрели на тот камень и молчали. А вот теперь, думал Маркел, пришёл Рыжов и говорит загадками. Посмотрите на него, какой он умник! Ну да здесь легко быть умником, а вот посмотреть бы на него, когда бы это было бы в Москве! Там бы его сразу привели ко кресту, он побожился бы и стал бы отвечать как миленький, а только начал бы кривить, его сразу к Ефрему Могучему! А Ефрем Могучий – это ого, с ним шутки плохи, а он бы сразу закатал рукава…
Ну и так далее. Маркел вздохнул, прислушался. Было слышно, как гребут стрельцы, как взад-вперёд ходит Рыжов, командует, хлопает парус…
А слона совсем не слышно. Да что это с ним, или они что, не приведи господь…
Маркел быстро поднялся, вышел. Темнотища была уже страшная! Маркел подошёл к слону, сел рядом. Слон был какой-то не такой, как обычно, глаза у него слезились, дышал он неровно, а внутри у него что-то хлюпало. Маркел велел принести слону мочало. Принесли. Маркел начал угощать слона мочалом, слон стал жевать его, развеселился, громко чавкал, сплёвывал. Потом начал задрёмывать. Потом заснул. Маркел не вставал, сидел рядом. Рыжов похаживал туда-сюда, покрикивал грести то левей, то правей и нет-нет да и поглядывал то на слона, то на Маркела. Потом не удержался и сказал:
– Шёл бы ты, боярин, почивать. Всё равно здесь ничего не высмотришь.
Маркел подумал: а и верно, встал и пошёл к себе. На душе у него было легко, слон был жив и здоров, ветер дул попутный, гребцы гребли справно, до Москвы теперь было уже не так и далеко, то есть чего ещё желать? Придя к себе, Маркел разулся, лёг, увернулся в овчины, четыре раза прочёл «Отче наш» и заснул как младенец.
А утром снова проверил слона, а потом, когда они поплыли дальше, на реке нигде не виделось ни лодки, ни кораблика, а на берегу ни шалашика. Пусто было, как всегда! А вечером они пристали к берегу, учредили табор, выставили караул на всякий случай, но случай тоже не случился, утром они проснулись рано, собрались и двинулись дальше. Ветер дул то встречный, то попутный, они то ставили парус, то убирали его, мешали слону, и он злился. Ему опять дали мочало, он его жевал с остервенением и успокоился.
