недолго. Грэм мне компанию не составил, а я испытывала острую потребность поскорее спрятаться в его объятиях. Меня накрыла новая волна ужаса от пережитого. Горячая вода не отгоняла поднимавшегося изнутри холода. Живо представилось, как весть о моей смерти сообщают родителям. Доводы рассудка о том, что погибла Трис, а не я, не помогали, и до спальни пришлось добираться на трясущихся ногах.
Грэм встретил меня с дымящийся чашкой в руках. Вместо карфы в ней оказался незнакомый травяной напиток.
— Пей до дна, — велел Грэм.
Напиток имел ни на что не похожий терпкий вкус. Определить его ингредиенты мне не удалось, но с каждым глотком дрожь в теле становилась слабее, а холод отступал.
— Что это? — я с подозрением заглянула в чашку.
На её дне осталось немного заварки, в которой я разглядела странные мелкие цветки. Время и настроение совсем не подходили для ботанических изысканий, но определить неизвестное растение на глаз не удалось.
— Действенное средство. — Грэм забрал у меня чашку, отставил на тумбочку и залез вместе со мной под одеяло. — Поможет успокоиться, а я позабочусь о твоём сне.
— Как во флаере?
— Да. Обещаю, что буду рядом всю ночь.
— Я могла умереть сегодня.
— Нет, и Мириабела это знала. Она затеяла игру, чтобы напугать тебя, задеть Аланстара и позлить меня. Дешёвый приём.
— Ты забыл о Трис. Она и её мучила. Почему именно Трис?
— Это жребий. Перед началом дашар'гоэна мы выбирам жертв из старших эрзаров каждого клана, хотя обычно известно, какая из семей объявит войну и кто понесёт первую потерю.
— Не читала и не слышала о таком.
— Мы не готовы раскрывать все свои традиции людям. Ты вряд ли заметила, но в конце вечера репортёры покинули дом. Спутники будут молчать. О том же я прошу тебя.
Я слабо кивнула. Всё равно не собиралась делиться случившимся ни с мамой, ни с папой. Они бы с ума сошли.
— Когда вы бросали этот самый жребий?
— После того, как Аланстар получил приглашение от владыки Тир.
— Значит, Трис знала, что обречена, почти неделю?!
Конечно, мне стоило догадаться раньше. Вот она, причина, по которой подруга избегала меня в последние дни. Всё услышанное от неё на шар'маане обрело новый трагический смысл. Слабое подобие внутреннего равновесия вновь было нарушено.
— Ты не сказал о дашар'гоэне, не сказал о Трис! Уверял, что мы с тобой не пострадаем, но мне к горлу приставили кинжал, а она... она...
Я отодвинулась от Грэма и резко села. Впилась пальцами в виски в попытке справиться с лавиной новых мыслей.
— Я должна была знать! Она прощалась со мной, а я только под конец заподозрила неладное. Знаешь, что сказала ей? Рада, что мы на этом вечере вместе! Дура! Каково ей было такое услышать?
— Ты правда считаешь, что могла справиться с таким знанием? — спросил Грэм, приподнимаясь на локте. — Общаться с Трис, готовиться к собранию, прийти на него и спокойно дожидаться жертвоприношения? Ты была не готова.
— О да, улыбаться бы точно не смогла. Ну и что? Тебе было неловко появиться с неподготовленной спутницей? Я всё равно устроила истерику.
— При чём тут это? Я избавил тебя от груза ожидания. Трис была сильной. Ты бы не смогла облегчить её ношу, только оплакала раньше времени. Твоё неведение было легче сочувствия или паники.
— Она боялась. Ей было страшно!
Я снова разрыдалась в голос, но не сопротивлялась, когда Грэм сгрёб меня в охатку и принялся укачивать, как ребёнка.
Слёзы текли ручьями, и Грэм должался, пока они иссякнут, прежде чем наколдовать глубокий сон без сновидений, в который я нырнула с облегчением.
Пробуждение казалось приятным не дольше десяти секунд. Ровно до того момента, когда в памяти всплыли события вчерашнего вечера. Мне тут же захотелось снова забыться сном, но сделать это не удалось. Физически я хорошо отдохнула. Боль поселилась в душе.
Я думала о том, что чувствовала Беатрисиа, в последний раз глядя на прекрасный закат. Откуда она взяла силы достойно держаться на приёме. В каком ужасе проживала последнюю минуту, видя орудие собственного убийства.
Слёз не было. Сегодня на меня навалилось опустошение.
С трудом удалось заставить себя подняться с постели, одеться и выйти к завтраку, который заказал Грэм. Ела молча, без аппетита. Только под конец Грэм сказал:
— Сегодня у тебя выходной. Будешь заниматься с Раджинайтом, а в восемь вечера мы простимся с Беатрисией.
— Где её похоронят?
— Тело отправят в наш мир для ритуального сожжения. Её прах будет покоиться среди достойнейших предков.
Отчего-то эта новость меня не утешила.
— Я тоже смогу пройти через портал?
— Ещё рано. Тебе придётся проститься с ней на этой стороне.
Я кивнула, принимая чужие правила. В глубине души даже испытала облегчение, что не увижу, как Трис превращается в пепел.
Отгул на работе был очень кстати. Держать лицо перед коллегами я бы не смогла, однако день принёс другие испытания.
Первое случилось вскоре после завтрака. Когда раздался телефонный звонок от папы, я чуть было его не сбросила. Вовремя сообразила, что молчание может напугать сильнее, чем безрадостный тон, и, собрав волю в кулак, ответила на вызов.
— Нели, ты в порядке? — начал он с главного. — Во всех новостях только и речь, что о дашар'гоэне.
— Война продлится не один день. Я нахожусь в безопасном месте и под защитой. Не нужно переживать слишком сильно, ладно?
— Что-то уже случилось? — легко раскусил мою уловку папа.
— Ничего, с чем я бы не справилась. Пожалуйста, не заставляй меня обманывать. Это внутреннее дело "Наднебесья".
— Может быть, вернёшься домой? До тех пор, пока они не закончат свои разборки?
— Ты ведь понимаешь, что не получится?
— Я не мог не спросить, — он тяжело вздохнул.
— Люблю тебя и маму. Обещаю, что со мной ничего не случится.
Откровенно говоря, после вчерашнего вечера такой уверенности у меня не было.
Вторым испытанием стал урок магии. Я мучилась целый час в попытках выполнить задачи, которые ставил Раджинайт. Чуть не разревелась, когда он без всякого сочувствия отругал меня за рассеянность и лишь к середине второго часа поняла, что в жёсткости учителя был свой резон. Чем больше я сосредотачивалась на самоконтроле, тем меньше посторонних мыслей оставалось в голове. А когда они снова пришли, я направила
