столице Лесных эльфов на восьмом этаже, то стража сразу нападет на нас».
Прокрутив в голове различные идеи, я обнаружил, что мой взгляд покинул далекую башню.
На этот раз я смотрел на свою временную партнершу, сидящую в шезлонге справа от меня. В руке у нее был бокал с фруктовым пуншем, и она смотрела на море затуманенными глазами. На ней был простой белый купальник, но он сочетался с ее светлой кожей и длинными каштановыми волосами и в лунном свете казалось, что все ее тело светится. Это не могло быть связано с особенностями моего усиленного ночного зрения.
Парни выпили пунш и вернулись в гостиницу, а Арго просто уснула в шезлонге кресле, так что дразнить меня было некому. Я воспользовался этой возможностью, и стал рассматривать свою партнершу.
— И как долго ты собираешься смотреть? — неожиданно спросила Асуна через десять секунд.
Это застало меня врасплох настолько, что я чуть не свалился со шезлонга на песок.
К счастью, я восстановил равновесие и пробормотал:
— Я… я п-просто подумал, что ты прекрасно выглядишь…
«Давай, стреляй. Я подлил масла в огонь, или насыпал соль в рану. Или какие там еще есть идиомы…» — в смятении подумал я.
Но мой неосторожный комментарий произвел на Асуну неожиданный эффект. Она ненадолго ошеломленно замолчала, но затем пришла в себя.
— Ты действительно такой глупый? — прошипела она, и отвернулась в другую сторону.
Справа от нее сидела Ниррнир, за ней Кио, Кизмель и спящая Арго, но, похоже, никто из них нас не слышал. Если присмотреться, то могло показаться, что трое бодрствующих слегка улыбаются, но я притворился, что не заметил этого.
После этого Асуна какое-то время молчала. В конце концов, она сказала Ниррнир:
— Послушай, леди Нирр. Если бы я захотела стать Повелителем… эээ, Гражданином ночи, ты бы выпила мою кровь?
Я резко втянул воздух и открыл рот, собираясь заговорить.
Но Ниррнир покачала головой.
— Не думай об этом. Ты путешествуешь с Кирито, и если вы оба будете Гражданами ночи, то кто защитит вас днем?
— Но…
Ниррнир подняла руку, призывая Асуну замолчать, и села в шезлонге. Ее стройное тело было облачено в черный купальник-двойку дизайна Асуны, а роскошные светлые волосы сияли в бледном лунном свете как платина.
Она подняла правую руку, показывая в отраженном свете луны свое запястье. Там были видны два небольших шрама: рана от укуса Серебряного змея.
— Есть немало тех, кто посмеет напасть на Повелителя ночи. Для большинства людей мы ближе к монстрам, чем к людям.
Она опустила руку и взяв со стола свой фруктовый пунш, сделала глоток. Жидкость рубинового цвета отражала лунный свет и плескалась от движения бокала.
— Мой дед, Фалхари, тоже был Повелителем ночи. Он убил водяного дракона Заригу не для того, чтобы спасти девушку, которую должны были принести в жертву, а для того, чтобы получить кровь дракона, которая придала бы ему еще большую силу. Вы пришли с нижних этажей, и разве вам не показалось странным, что вы никогда не встречали драконов?
Мы с Асуной кивнули. Ниррнир сделала то же самое, и посмотрела на нас.
— Это потому, что Фалхари выследил их всех. Он жил в большом городе на первом этаже, но был изгнан по какой-то причине, о которой я не знаю. Он поднялся на второй, а затем и на третий этаж, убивая всех драконов на своем пути. Здесь, на седьмом этаже, он убил Водяного дракона Заригу и собирался продолжить свой путь. Но люди, чью деревню он спас, убив дракона, приветствовали его как героя, даже зная, что он был Повелителем ночи. Полагаю, ему это понравилось, потому что Фалхари остался в деревне, женился на девушке, принесенной в жертву дракону, и у них родились сыновья-близнецы.
Это во многом совпадает с историей, которую мы ранее слышали от Кио. Я сглотнул и завороженно слушал рассказ девушки о далеком прошлом.
— Когда у Повелителя ночи и человека рождаются дети, то их шансы стать Повелителями ночи очень малы. Кровь Фалхари проявилась только во мне, его внучке, а мой отец и его брат-близнец были людьми. Спустя десятилетия их мать состарилась и умерла, но Фалхари совсем не постарел. Когда его сыновья тоже начали стареть, они стали бояться и презирать своего отца. Они не могли смириться с тем, что могут умереть раньше него, так и не получив наследства. Братья стали озлобленными, и не такими яркими и щеголеватыми какими были в юности… В один солнечный день они пробрались в спальню своего отца. Старший брат сорвал заколоченные ставни на окнах, а младший вонзил серебряный клинок в грудь Фалхари. Они убили его объединенной силой солнечного света и серебра.
— Что?! — вскрикнул я, не в силах сдержаться.
Асуна и Кио вытаращили глаза от удивления. Даже давняя служанка клана Нактой не слышала этой части истории.
— Но эта история о Фалхари и его старости, о том, как сыновья соперничали друг с другом в серии из пяти боев монстров, чтобы определить истинного наследника…
— Они это выдумали.
Я потерял дар речи.
С самого дальнего шезлонга донесся голос Арго, которая, как я полагал, все еще крепко спала.
— Значит, тайное искусство приручения монстров, которому, предположительно, научился Фалхари, было особой способностью Повелителей ночи? Хотя его сыновья были людьми, но все же унаследовали эту способность.
— Верно Арго. Прямые потомки кланов Корлой и Нактой, даже рожденные людьми, худо-бедно умеют пользоваться искусством приручения. Поэтому его сыновья использовали эту способность для организации боев монстров, которые должны были сражаться вместо них для определения наследника. А горожане, не подозревавшие, что Фалхари был убит, наслаждались боями. Все, что произошло после этого, вы уже знаете.
С того момента, как я взял в руки Печальный ноктюрн, у меня было интуитивное ощущение, что Фалхари тоже был Повелителем ночи, но я понятия не имел, какая ужасная, кровавая тайна лежит в основе причудливой предыстории Гранд Казино.
С некоторым колебанием тихо я спросил Ниррнир:
— По этой же причине Бардун Корлой пытается тебя убить? Он возмущен, что ты будешь жить дольше, чем он?
Девушка задумалась и сделала еще один глоток пунша.
— Можно и так сказать, но это не единственная причина. Долгое время Гранд Казино совместно управляется семьями Нактой и Корлой, но в каком-то смысле это происходит только потому, что так хочу я.
— В смысле?
—
