Около братских могил памятников и обелисков проходят торжества поменьше, но и здесь гремит торжественная музыка военных оркестров. Со спешно сколоченных трибун вещают городские и поселковые чиновники, говоря о памяти, Родине, опять памяти и Родине. Откормленные военкомы вторят им, напоминая о долге и опять, о Родине и о том, что Родина не забудет. И всё это торжественно пафосно и до оскомины противно.
Народ у обелисков собирается со всего городка и окрестных деревень или посёлков. Женщины, дети, немногие повоевавшие в горячих точках или послужившие в армии и не спившиеся и не потерявшие человеческий облик мужики. Редкие ветераны заскорузлыми старческими руками держат дежурные гвоздики и выцветшими глазами смотрят, куда-то вглубь себя. И уже и не узнаешь, воевали ли они или всю войну или её остаток прослужили в дальнем гарнизоне или охраняли мосты или эшелоны с зеками. Знают об этом только они сами и сухие короткие строчки военкоматских записей. Можно еще, что-то прочесть по наградам, но медаль «За Победу над Германией» давали всем, и не воевавшим тоже. Были же и не воевавшие армии, тот же Закавказский фронт всю войну, простоявший в Иране. Да и награды этой некогда великой страны, удавившей коричневую чуму, можно купить в любом крупном городе или просто заказать в интернете.
Вот и здесь в этом затерянном в глухих лесах Карельском посёлке собрался небольшой митинг. Погода не радовала, и народу было немного. Порывистый ветер рвал кумач трибуны, трепал знамя почётного караула, задувал в лицо толстого областного чиновника. Он бы бросил всю эту тягомотину, усевшись в тёплое нутро комфортабельного минивэна, но нельзя. Нельзя.
В последние годы федеральное правительство щедро платит за найденные останки погибших воинов главам районных администраций, а умные чиновники делятся с мудрым областным руководством. Этот старый и прожженный чиновник был правой рукой такого мудрого, и уехать сейчас было невозможно в принципе.
В том году поисковый отряд откопал где-то целых четыре десятка безымянных наборов костей. Впрочем, нет. Сегодня хоронят больше двух десятков с именами. Нарыли где-то список, даже родственников за зиму отыскали. Так что приходится терпеть. Никуда не денешься. И чиновник почти с ненавистью посмотрел на достаточно большую группу молодых ребят и девчонок в модных нынче военных «горках».
Командовал ими средних лет мужчина с пустым левым рукавом. Полностью седой, поджарый, некогда боевой бывший спецназовец, а теперь командир всей этой беспокойной и весьма въедливой толпы. И крайне опасной для всей их чиновничьей братии.
Несколько лет назад один районный руководитель своей властной рукой попробовал их приструнить, да вскоре все, что он говорил, появилось в интернете, ещё и видео с пояснениями безобразий в районе выставили. Так что вылетел со своего невысокого кресла, да пару статей схлопотал. Накачанная Москвой прокуратура потянула за ниточку и вытащила такое, что вслед за районным дураком четверть области пришлось пересажать да с тёплых кресел скинуть. Еле утихомирили это безобразие.
Наехать отмороженными бандитами на поисковый отряд тоже не получилось. Пробовали уже. За глаза хватит одного раза. Хорошо, что обошлось малой кровью. По звонку руководителя отряда со всей страны приехали сослуживцы спецназовца и трое распальцованных зеков, забывших своё место в этом мире, просто пропали в местных лесах. Вместе с джипом, стволами и распальцовкой.
Здесь такое бывает. Мало ли на рыбалке утонули? «Менты» даже заявление о пропаже не примут. Наехать на спецназовца и что-то с ним сделать, дураков больше нет, а с детьми тем более. Проще потом самому повеситься, не так больно будет. Спецназёры тогда предупредили всех, что бывших спецназовцев не бывает, а лесопилки с гостиницами и туристическими базами могут и сгореть ненароком. У каждого свой бизнес. Терять его никто не захотел.
Уголовников потом нашли. Через два с лишним года, но лучше бы не находили. Убиты они были из немецкого оружия. Один из винтовки, двое из автомата. С них ничего не сняли. Телефоны, деньги, золотые цацки, оружие — всё осталось на месте. В понтоватом Икс Пятом БМВ, утопленном вместе с трупами в глубоком, редко посещаемом туристами, озере. Но все всё поняли правильно — с прошлой войны можно поднять не только погибших, но и то, с чем они воевали.
Ну, всё что ли? Пора и ему рот открывать. Военком уже заканчивает — вон уже про «не забудет» вещает, значит, скоро заткнётся. За годы совместных мероприятий чиновник знал военкома отлично. Да и вообще знал много и о многих.
Пока чиновник рассказывал всем про Родину и память мальчишки и девчонки тихонько переговаривались. Сегодня собрались представители трёх разных отрядов, потому что зимой пришлось искать информацию по всем отрядам, форумам и архивам и из двух разных уголков страны вместе с родственниками погибших приехали двенадцать незнакомых им ребят и две девчонки. Витька сразу распушил хвост перед девчонками. Ну как же? Он старожил! Шестой год уже сюда ездит. Одна из девчонок скуластая, худенькая с короткой мальчишеской стрижкой по имени Вера спросила, указывая на одиноко стоящего пожилого мужчину.
— А это кто? Странный какой! — Витька обернулся. Ух, ты! Опять он появился как ниоткуда! Про него-то он и не рассказал. Легенда отряда! Хотя к отряду никакого отношения не имеет. Он сам по себе.
Мужчина был пожилой, высокий, с заметным брюшком и палочкой. Одет он был в старую выцветшую туристическую штормовку с капюшоном, из-под которой выглядывали штаны от ещё более древнего немецкого камуфляжного костюма. Витька специально смотрел в интернете. Такой камуфляж носили немецкие егеря во время войны. Никто так и не знает где старик его взял. Обут старик в крепкие горные ботинки.
Ну да. Это его обычная одежда. Говорят, в ней он и пришёл восемь лет назад на стоянку отряда. Но мало кто знает, что ботинки эти специально сшитые, ортопедические. Их ему немцы сделали, когда старик нашёл нескольких немецких солдат.
Скандал тогда был страшный! Этих немцев тоже в «братской» похоронить хотели. Но не смогли. Старик не дал, а потом и отряд подключился. Теперь они и немцев поднимают и хоронят отдельно, кого в Германию не забирают. Целое кладбище уже собралось. Немцы и чуть в сторонке финны. Даже священник лютеранский раз в год приезжает.
Этого старика в Германии хорошо знают. Говорят, он в Краснодаре, какого-то знаменитого немецкого полковника нашёл, а здесь документы и личные вещи немецкого снайпера, погибшего в сорок первом году. Барона! И Витька принялся рассказывать.
— Это Малахов. Прямо так, без имени. Хотя имя и фамилия у него другие, он представляется всегда так, и мы так зовём. Привыкли. Восемь лет назад Малахов первый раз погибших для отряда нашёл. Пришёл к нам на стоянку и сказал, что там, где мы ищем, никого нет, а потом отвёл нас, где лежат семеро и имена сказал. У него сахарный диабет. Еле ходит, но места показывает, как будто знает где, лежат. Ни металлодетектором, ни щупом не пользуется и нам щупами запрещает. Сказал только раз: «ребята обидятся».
Чокнутый. Но дело знает, и леса местные знает как свою ладонь. Несколько обелисков с именами сам поставил. На островах и так в лесу и следит за ними всё время сам. Вот и ваших он нашёл, нам только показал, где они лежат и имена некоторые сказал. Мы бы сами никогда не нашли. — Вера посмотрела на старика. Нет. Он не воевал. Молодой слишком. Но было в нем, что то, что их всех объединяет.
