Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 106
– Почему ты не поешь все время, хотя и умеешь? – отвечает он, поблескивая глазами. – Почему не бегаешь везде, хотя можешь? У меня есть такой дар, но это еще не означает, что я постоянно хочу его использовать.
Значит, он не хочет убивать нас эффективно? Даже не знаю, милосердие это с его стороны или жестокость.
– Кроме того, – добавляет он, – мне нравится военный лагерь. Он напоминает мне о том, кто я и кем всегда был.
Ожившая битва.
– Это немного странно, тебе не кажется? – замечаю я. – Ты хочешь помнить, кто ты, собирая вокруг себя людей и наслаждаясь их обществом.
– Нет, я вовсе не нахожу это странным, – говорит Война, вставая, чтобы принести упакованную им в дорогу бутылку вина. Он возвращается с ней и двумя стаканами. Снова садится и продолжает: – Я порожден людьми и прислан сюда, чтобы судить их. Естественно, мне хочется находиться среди них.
– Итак, какая-то часть в тебе любит людей, – заключаю я.
– Конечно, – Война откупоривает вино и начинает разливать его по стаканам. – Просто недостаточно, чтобы пощадить.
Это слишком сложно.
Он протягивает мне стакан, и я делаю глоток.
– Я командую людьми, – продолжает он. – Даже смерть не остановит меня.
Даже смерть не остановит меня.
Война прав. Даже после смерти он может сделать нас оружием. Я вспоминаю восставшего мертвеца, который вел меня обратно в лагерь. От глаз у него почти ничего не осталось, пятнистая кожа отслаивалась, и все же он двигался так бодро, словно был живым.
– Как ты управляешь мертвыми? – задаю я очередной вопрос.
Всадник смотрит на меня.
– Мы говорим о могуществе Бога, Мириам. Я не могу дать тебе объяснений, понятных человеку.
– А мог бы ты сделать это прямо сейчас, если бы захотел?
Война в недоумении поднимает брови.
– Ты хочешь, чтобы я поднял мертвых?
Я не совсем об этом спрашивала, но теперь, когда он сам об этом заговорил, мне стало любопытно. Не знаю почему. Это ведь мерзко и страшно. Но я все равно киваю.
Всадник простирает руку, и я чувствую, как земля вокруг начинает дрожать, как будто ее щекочут. В нескольких метрах от нас сдвигается пласт пересохшей земли, из песчаной почвы выбирается скелет лошади. В нем отсутствует половина костей, но он все равно пытается удержаться на ногах. Это магия, трудно назвать это как-то иначе.
Скелет начинает двигаться, как живой, хотя лошадь умерла очень давно.
– Это… не человек, – бормочу я.
– Я могу поднимать и людей, и животных.
Лошадь неторопливо приближается ко мне, и я борюсь с желанием вскочить и бежать куда глаза глядят. Но, черт возьми, я видела и кое-что похуже. Так что я остаюсь на месте и позволяю этому приблизиться.
Лошадь тычется мордой в мое плечо, и это меня обезоруживает. Вот бедняжка – и движется, как лошадь, и ведет себя, как лошадь, хотя давно уже испустила дух.
– Ты довольна? – спрашивает Война.
Я киваю, возможно, даже слишком быстро. Лошадь отходит на несколько шагов и вдруг падает на землю, превращается в кучу костей.
Глава 35
Наступает ночь, костер догорает. Тянет вечерней прохладой, и тогда Всадник встает. Я слышу, как у меня за спиной он снимает оружие и латы. Я все еще держу пустой стакан, выпитое вино булькает в животе.
Я впервые путешествую со Всадником с тех пор, как мы заключили соглашение. Сейчас, без армии вокруг, мой мир сжимается, становится очень маленьким. Он вмещает только меня, Войну и неприятное чувство, возникающее каждый раз, когда мы остаемся наедине.
Всадник вновь подходит ко мне и протягивает руку.
– Пойдем, жена. Уже поздно, и я хочу чувствовать твою теплую плоть рядом с собой.
Снова то же неприятное чувство. Сейчас оно проявляется в головокружении и дрожи, как только я уступаю Всаднику. У нас с ним все или ничего, мы враги или любовники. От этого голова идет кругом. Наши тела ладят не в пример лучше, чем наши языки.
Я беру Войну за руку и позволяю отвести меня к лежанке, которую он приготовил. Сегодня вечером постель только одна. Всадник прижимает меня к себе, гладит по волосам, потом наклоняется и целует меня. Одного этого поцелуя оказывается достаточно, чтобы я вспыхнула, как спичка.
Весь этот долгий день я сдерживала влечение, но сейчас задыхаюсь от того, что тяжелая рука Всадника скользит по моей шее и ключице. Мои руки находят его живот – о да, бог явно с душой создавал этого Всадника, и он получился идеальным. Каждый выступ, каждая бугрящаяся мышца, каждая впадина – совершенство, совершенство, совершенство.
Когда он раздевает меня, я стараюсь не думать о том, что уж мне-то далеко до совершенства. Шрамы от давней аварии, от всех стычек и боев, в которых я участвовала, шрамы от бесчисленных порезов и ранок – следы моей небрежности во время работы. Кроме того, я от природы далеко не идеальна. Слишком грубо слеплена по сравнению с этим Всадником.
Но когда Война бережно опускает меня на постель, сняв с меня остатки одежды, его руки и губы касаются меня, как будто я – идеал. Всадник оказывается между моих бедер, и когда я смотрю на звезды, на глаза наворачиваются глупые, идиотские слезы. Я чувствую себя любимой. Невероятно нужной, дорогой и чертовски совершенной.
Так быть не должно. Не должно.
Но так есть.
Мы оба выдохлись. Я без сил лежу рядом с Войной на его постели – нашей постели, так будет честнее.
Я не трачу силы на то, чтобы сказать Всаднику, что мне хорошо. Что его потрясающее тело и мое каким-то образом подходят друг к другу, как два кусочка головоломки.
Война пробегает пальцами по моим волосам.
– Расскажи мне о себе, – просит он.
– Что ты хочешь узнать? – спрашиваю я, глядя на него. Интересно, видит ли он мое лицо в темноте.
– Почему тебе нравится быть человеком? Что ты любишь? Я хочу знать все.
– Я люблю искусство, – осторожно говорю я, поднимая лицо к небу. – Еще мне нравится превращать бесполезный мусор в красивые предметы.
– Ты имеешь в виду свое оружие, – говорит он.
Я потягиваюсь. Война прижимает меня к себе.
– Своим искусством я зарабатывала на жизнь, – отвечаю я, – но ты прав, мое оружие – часть этого.
– А почему тебе нравится искусство? – спрашивает Война.
Я пожимаю плечами.
– Ну, не знаю… Оно меня очищает.
– Расскажи еще что-нибудь, – требует Война.
– Я скучаю по вкусу шакшуки, которую готовила мама, – признаюсь я.
Я так и не научилась готовить это острое – в самый раз для завтрака – блюдо так, как готовила она. Сколько еще таких мелочей я потеряла, потеряв ее…
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 106
