должна была питать отвращение.
– Что произошло?
Качнул головой, давая ей понять ― не знаю.
– Она очнулась где―то на трассе. Всё, что вспомнила ― это мой номер. Кое―как добрела до ближайшей заправки, попросила позвонить. Я боялся, что с ней что―то сделали, как ошалелый летел. У неё ведь нет никого больше. Ни семьи, ни друзей. Никого.
– Как она?
– Вся в синяках и ссадинах. И ничего не помнит. Врачи говорят ― это временно, но никаких гарантий не дают. По их словам, её чем―то накачали, избили и…
Я не хотел говорить «изнасиловали». Язык не поворачивался.
Но Никки и без слов всё поняла.
Почувствовал, как она обняла ладонями моё лицо, а затем прижалась своим лбом к моему.
– Мне очень жаль.
Её шепот добрался до самой глубины.
Искренняя, хрупкая, но такая сильная и открытая. Девочка с большим и чистым сердцем, способным любить и прощать.
Ощутил запах кокоса, исходящий от её волос, и неосознанно затянулся глубже. Мгновенно утонул в её аромате, в её близости, в ней всей.
Я не знал, была ли жизнь без Никки. Но твёрдо понимал, что совершенно не жил до неё. Она разукрасила мой серый мир. Нарисовала в нём сотни цветных удивительных картин. Открыла мне глаза. Помогла вновь вспомнить, какого это ― чувствовать.
Желать.
Мечтать.
Любить.
Сглотнул, не понимая, как не осознал этого раньше.
Как не понял, как много эта девочка для меня значит.
И самое главное ― как сильно я не хочу её отпускать.
– Будь со мной.
Ощутил, как Никки слабо улыбнулась.
– Я итак с тобой.
– Не так. ― прошептал я. ― Будь со мной постоянно.
Она открыла было рот, но я её опередил.
– Я хочу просыпаться с тобой. Хочу видеть, как ты засыпаешь. И выбираешь, что надеть. Мне хочется готовить для тебя завтрак и выгуливать нашу собаку. Хочешь, разрисуй весь наш дом. Так, как тебе нравится. Только… останься в нём. Со мной.
Услышал, как она прерывисто задышала.
Хотела что―то сказать, но не смогла.
Никки всю заколотило, будто от холода, а затем она нерешительно посмотрела мне в глаза.
– Боб…
– Мы справимся. Обещаю, Никки, мы обязательно справимся. Но я не отпущу тебя к нему. Пусть даже мне придется потерять всё, что я имею, тебя я ему не отдам.
Никки
Проснулась, почувствовав знакомый волнующий запах.
Кровь быстрее побежала по венам, голова закружилась, и я блаженно улыбнулась, в предвкушении открывая глаза.
Широкие, четко очерченные плечи. Рельефная, мускулистая спина. Большие, сильные руки.
Мак был больше, чем просто привлекателен ― он был безбожно, невыносимо красив.
Я любила смотреть, как перекатываются мышцы на его теле, как на его лопатках вырисовываются соблазнительные ямочки. А сейчас засмотрелась на рассветные лучи, так завораживающе танцующие на нём своими бликами.
Сейчас, наверное, впервые за столько недель я видела его таким расслабленным.
Не удержавшись, осторожно придвинулась ближе. Поцеловала сначала одну ямочку. Затем другую. Закрыла глаза и вдохнула его запах ― наполнилась им полностью, и только после этого задышала в полную силу.
Скользнула ногой по шелковой простыни и улыбнулась шире, вспоминая события прошедшей ночи. Чувства были смешанными.
Я ощущала боль.
Боль за Аарона. Боль за Ванессу. Но ещё сильнее ― боль за Мака, который за свою недолгую жизнь слишком часто сталкивался с предательством.
Я ощущала боль, но вместе с тем, моё сердце переполняла нежность.
Мак хотел быть со мной.
Хотел разделить мою жизнь… нет, не так ― объединить наши жизни в одну. Хотел, чтобы я засыпала рядом с ним, смеялась для него и при этом оставалась собой.
Словно почувствовав, о чем я думаю, Баффи повернула ко мне голову, положив свою мордашку Маку на шею.
И этот человек говорил, что не терпит собак.
Не терпит. Но сам проспал с одной из них в обнимку целую ночь.
Баффи посмотрела на меня, сморгнула, а затем отвернулась и начала старательно вылизывать мужское лицо. Мак застонал, предприняв попытку перевернуться ― не вышло.
Я держала своего парня сзади, пока моя собака продолжала его слюнявить.
– Что за… Чуи! По―хорошему предупреждаю, хватит. Хватит, говорю…
Я рассмеялась и перевернулась на спину.
В этот момент ощутила, как чьи―то мстительные руки схватили меня за бедра.
Вскрикнула, не переставая хохотать.
– Мак! Нет, Мак, перестань!
Но он не переставал. Забравшись под одеяло, щекотал меня, своим весом прижимая к кровати. Я даже сопротивляться не могла. Просто смеялась, чувствуя, как на глазах выступают слезы.
– Мак!
Из―под одеяла высунулась мужская голова. Я моргнуть не успела, как теплые губы мгновенно накрыли мои. Выдохнула, открываясь его мягкости. Вновь теряя голову от его запаха и прикосновений. Вбирая его нежность и отдавая взамен свою.
– Мне нравится такое утро, ― прошептал он, и я блаженно протянула:
– Мне тоже.
– Если бы не тренировка, пол дня не вылезал бы с тобой из постели.
– Всего пол дня?
– Дразнишься? ― хмыкнул он, и я знала, по глазам моим всё понял.
Дразнилась. И хотела дразниться сильнее.
Мак поцеловал меня ещё раз. На этот раз настойчивее, горячее. Нарочно пробуждая ото сна каждый мой нерв. И, когда мысленно я почти послала его тренировку ко всем чертям ― спрыгнул с кровати, оставляя меня одну. Распалённую и неудовлетворенную.
Слабо застонав, я перевернулась, уткнувшись лицом в подушку.
Услышала, как в душе включилась вода.
Посмотрела на время ― 8:37.
До тренировки было ещё почти полтора часа, а значит я могла без зазрения совести украсть для себя десять минут.
Закусила губу и спустила ноги на пол. Подкралась к ванной, по―быстрому скинула с себя одежду, а затем так же тихо юркнула в душевую.
Прохладные капли приятно обласкали кожу. Прикрыв глаза, прислонилась к широкой спине, обняла мокрое тело руками и скользнула по напряженному животу. Почувствовала, как Мак отреагировал и, улыбнувшись, коснулась губами ямочек.
Тех самых, любимых ямочек.
– Никки…
– Подари мне десять минут.
Мак повернулся, и, встретившись, наши взгляды пустили тысячу искр.
Он не медлил.
Рывком притянул меня к себе и поцеловал.
Каждая клеточка откликнулась на его близость.
Дыхание перехватило. Голова закружилась.
Ворвавшись внутрь, его язык заставил меня сдаться. Скользнувшие по бедрам руки ― подчиниться. Мак обнял меня крепче, а затем резко развернул, грубо прижимая к плитке. Снова те же ощущения, что и в первый раз. Те же мурашки. То же электричество.
Но в этот раз они смешались ещё с одним невероятным, ни с чем несравнимым чувством ― чувством того, что сейчас этот мужчина был целиком и полностью моим.
Уперлась ладонями в стену и застонала,
