Накануне вечером.
Поправляю на плече спортивную сумку, толкаю дверь и выхожу из спортивного клуба. На улице уже поздний вечер, и жара наконец-то перестала держать за горло мёртвой хваткой.
Сегодняшняя тренировка прошла неплохо, если не считать странного предчувствия, которое никак не давало покоя. Зуд какой-то подкожный, и от него ничем не избавиться, как ни пытайся – я проверял. Бил грушу до остервенения, выжимал штангу, поливал себя холодной водой в душе – без толку.
А всё эта дурацкая Ксюшина идея поехать к сестре. Зачем оно ей было нужно? И я ещё, дебила кусок, не отговорил, не настоял, не запер в квартире, в конце концов. Надо было вообще к батарее приковать, зато теперь бы мои нервы были в порядке. И чего же так таращит-то от этого, отчего на части разрывает? Словно вместо позвоночника во мне прут раскалённый.
И чего я, дебилище, вместе с Ксюшей не поехал? Решил не нагнетать ситуацию, дать девочкам пообщаться, но в итоге с каждой минутой понимаю, что это была худшая идея в моей жизни.
Впервые спорт не помог отвлечься. Всю свою жизнь я убегал от проблем к турникам, выжимал штангу, когда становилось особенно хреново, отжимался, прыгал – в общем, делал всё, чтобы дурацкие мысли не занимали голову. Но сегодня со мной точно что-то не так. Понять бы ещё, почему не получается успокоиться. Я-то и в клуб пошёл – считай, сбежал, – чтобы среди чужаков, занятых каждый своей жизнью, раствориться хоть на время. Мог остаться дома, мог – там тоже отличные тренажёры и душ не общественный, но будто чёрт под руку толкал, нашёптывая на ухо, что нужно проветриться.
Самое смешное во всём этом, что всю тренировку я подспудно никак не мог избавиться от ощущения, что вот сейчас из-за угла выйдет Света и начнёт выгибаться-прогибаться, пытаясь привлечь моё внимание. И хоть башкой понимал, что это тупость, от неё так и не получилось избавиться.
Нужно менять клуб, в этом никакого покоя не будет – каждый раз будет мерещиться блондинистая макушка, и всё удовольствие от тренировки вылетит в трубу. И какого чёрта мне нужен был этот геморрой в жизни? Но отношения с Ксюшей – наши с ней отношения точно сто́ят всего этого дерьма.
Так, стоп. Сейчас позвоню Ксюше и заберу её нафиг оттуда. Не стану слушать, что это дача их родителей, и она знает там каждый куст и каждую собаку. Хватит, поиграли в самостоятельность и на этом конец. Она хотела поехать туда сама, хотела закрыть свои гештальты? Пожалуйста, я не мешал. Но вернуться домой одной я не позволю – не в этой Вселенной, как бы Ксюша на этом не настаивала, ныряя три часа назад в такси.
Снимаю с плеча сумку и сбегаю по ступенькам. Клуб «Легенда», в котором я чувствовал себя несколько лет тепло и уютно, остаётся за спиной, и вряд ли я сюда когда-нибудь ещё вернусь. Мышцы горят, кожу после вначале контрастного, а после вовсе ледяного душа покалывает, и я снимаю машину с сигнализации, чтобы поскорее убраться отсюда.
Свист привлекает внимание, я оборачиваюсь на звук, а из темноты показывается Ваня. Он в простых джинсах и серой футболке, и без его брони деловых костюмов я даже не сразу узнаю его. Волосы небрежно зачёсаны назад, и сам он кажется сытым и довольным котом на прогулке. Он-то тут откуда?
– Я тебе звонил, звонил, – ворчит друг, а я окидываю его взглядом с ног до головы. – Что за дурацкая привычка телефон отключать? Хорошо хоть не разминулись.
– На время тренировок я всегда оставляю мобильный в машине, так мне спокойнее. Нет соблазна побежать и проверить звонки. Не отвлекает, – поясняю, попутно забрасывая сумку на заднее сидение машины. – Ты какими судьбами тут?
Ваня усмехается, пятернёй приглаживая свои волосы, расправляет плечи, потягиваясь, и вовсе становится похож на кота, объевшегося сметаной.
– Помнишь ту рыжую из бара? – интересуется, а когда я киваю, продолжает: – Она живёт тут неподалёку, в соседнем доме, – взмах рукой куда-то в сторону. – Охрененная, просто огонь, а не девка. Прямо испытал жгучее желание задержаться в городе ещё на пару дней.
– Так уж и хороша? – смеюсь, а Ваня хлопает меня по плечу. Как когда-то давно, когда слов казалось недостаточно. – Ещё скажи, Боголюбов, что влюбился.
– Иди на хер, я на такое не способен. Но баба зачётная, без вариантов, – мечтательно вздыхает, наверняка, представляя эту рыжую без трусов. – Но, увы, дела не ждут. Даже ради её фантастической задницы мир не может подождать.
– Так и состаришься в своём директорском кресле, помяни моё слово.
– Ой, да брось. Бабу найду, наследника рожу и дело с концом.
Я отмахиваюсь от его гениальных планов на счастливое будущее и распахиваю переднюю дверцу машины. Вон и телефон мой лежит, мигает входящими звонками и сообщениями.
– Занимай место, подброшу домой по дороге.
Ваня кивает, но не успеваем занять свои места, как снова раздаётся свист. Может быть, где-то рядом открыли кружок художественного свиста?
Поворачиваю голову в сторону свистуна, а в маленьком круге света от уличного фонаря появляются сначала четыре громадные тени, а следом и их обладатели материализуются. Вот только кучки каких-то придурков мне сейчас не хватает.
– Эй, мужик, – басит один из них, а я вглядываюсь в его лицо, но из-за капюшона на его башке ничего не разобрать. – Стой, разговор есть.
– Вы точно ничего не перепутали? – уточняю, а один из пассажиров делает шаг в мою сторону.
– Ты можешь ехать, у нас к твоему приятелю дело важное, – милостиво позволяют мне, а я сжимаю челюсти до хруста.
– Спасибо, конечно, что разрешил, приятель, только на хер мне не упёрлась твоя любезность. Чего надо?
Дело пахнет керосином, потому что от этой четвёрки за версту несёт спиртным и быдлячеством. Я сам по себе не то чтобы интеллигент в пятом поколении, а вечера провожу в консерватории, но и таким утырком никогда не был. Даже в самые тяжёлые времена своей жизни.
– Какого хрена вы хотите? – интересуется Ванька, но ответ ему давать не торопятся. – Идите приключения на задницу в других местах ищите, тут лавочка закрыта.
Товарищи явно не намерены слушаться. Они подступают к нам, а я размышляю, почему так далеко спрятал монтировку. Очень бы она сейчас пригодилась, учитывая, что один из архаровцев держит в руке то ли биту, то ли обломок трубы. Однако, ситуация.
– Ты зачем к Дашке приходил, а? – спрашивает тот, что самый крайний слева. Ну тот, у кого палка в руке, как самый весомый в споре аргумент. – Думаешь, если у тебя бабки есть, можно чужих тёлок трахать и тебе ничего за это не будет? Гондон ты.
Вообще мы, конечно, можем сбежать. Нырнуть в салон, втопить педаль в пол и сбежать. Мысль здравая, но… невыполнимая. Потому что Ваня не уйдёт, пока слово "гондон" кое-кому в глотку не запихнёт – уж я-то знаю.
– Похоже, не ты один считаешь, что рыжая – охрененная баба, – хмыкаю, а Ваня шипит сквозь сжатые зубы.
Зло так шипит, как готовый сорваться с цепи зверь. Но он ещё пытается держать себя в руках. Пока ещё пытается.
