Я угодил в засаду, которую устроила мне вероломная богиня бардов.
Да, Старшие приказали мне сдаться в плен брату Итану. Но при этом решили подстраховаться.
От осознания произошедшего я взвыл, будто меня рвало на части. Калита! Если я отсюда выберусь, ты сдохнешь первой, рыжая сука! Неважно как! Я найду способ прервать твое вечное существование!
Пресс давил все сильнее и сильнее, а в рядах гонгорцев показалось несколько знакомых мне ряс с белым кругом на груди.
Они ждали, когда я покажусь. Брат Итан не отказался от своего намерения пленить меня на поле боя.
Двигаться было тяжело, а сражаться сразу на нескольких уровнях бытия — и в реальности, и в бездне — еще сложнее, так что мне пришлось сосредоточиться на сохранении собственной жизни.
На поле боя полыхнуло еще раз. Теперь это была Лу. Она лучше меня, оглушенного давлением пресса жрецов, понимала, что происходит. И моя любовь пошла на крайнюю меру — приняла свой истинный облик, находясь при этом в мире людей.
Годы молитв богине Лу не прошли даром. Сейчас, в своей истинной форме, Лу почти полностью повторяла свой истинный облик из бездны. Богиня резко стала выше почти на четыре головы, и крупнее. Сейчас она была даже выше меня — под два метра ростом, с огромным, светящимся клинком в руках.
— Назад! — проревела Лу и нанесла по первому ряду атакующих, что вели за собой жрецы, широкий удар.
Меч, что являлся ее продолжением и, по сути своей, был чистой энергией бога, рассек сразу троих, развалив тела наглецов надвое. А потом Лу начала рубить. Людей, лошадей, жрецов.
Если я попаду в плен к последователям Единого, мы больше не увидимся. Мы оба это знали. Поэтому сейчас Лу сражалась не за Клерию, не за людей и даже не за богов. Она сжигала накопленные за последнее десятилетие силы в отчаянной попытке сохранить нас. Чтобы мы остались вместе.
Я как никто другой понимал, что каждый взмах меча богини, каждый ее испепеляющий взгляд, каждое движение в мире людей в истинной форме, сжигало ее силы. И чем дольше и яростнее моя милая Лу взаимодействовала с окружающей действительностью, тем больше времени ей придется провести в бездне, восстанавливая по крупицам потерянные силы. Она уже пересекла ту черту, когда можно безнаказанно вернуться в человеческое тело и сделать вид, что ничего такого и не было.
Затуманенным взглядом через слои реальности я видел, как сразу десяток ищеек присосались к ней, только ускоряя течение реки силы, которую сейчас Лу щедро разливала в бою.
— Лу! Не надо! Остановись!
Я пытался до нее докричаться. И глоткой, и ментально.
Гвардейцы вокруг меня стали падать один за другим, сраженные точными ударами вражеских солдат. Я кое-как отмахивался Мечом Крови, который все еще резал броню, как бумагу, но мои силы были на исходе. Пресс давил неимоверно, я просто не мог справиться с обрушившейся на меня мощью.
— Лу! Остановись!
Даже если моя богиня и слышала эти призывы, то просто их игнорировала. Сейчас она пошла ва-банк.
Я почти вечный. Я смогу дождаться ее с той стороны, даже если на это уйдет десятилетие. Вот о чем она сейчас думала. Но мы больше не будем вместе, если я попаду в лапы Кватта.
В какой-то момент я заметил, что вокруг Лу собралось пять ищеек — на равном удалении. В реальности же такую же фигуру организовал и пяток жрецов. А потом они начали молиться Единому.
На Лу обрушилась сила чужого бога. Я видел, как свечение, такое яркое, обжигающее, будто бы на поле боя зажглась маленькая сверхновая, стало угасать.
Единый вытягивал силы из моей любимой. Единый выталкивал ее в бездну, выкачивал силу. Лишал возможности еще долгие месяцы, а то и годы, вернуться в мир людей. В последнем порыве я попытался прорваться к Лу, разорвать круг, который сформировали вокруг богини жрецы, но на меня навалилось сразу несколько бойцов противника, бросившись в самоубийственную атаку.
Единственное, что я успел — поймать взгляд светящихся фиолетовым глаз Лу, взгляд полный боли и сожаления. А после этого богиня исчезла. Жрецы выкачали ее досуха и изгнали из мира людей.
— Лу! Нет! Лу!
Я перестал ощущать давление пресса, я вообще перестал чувствовать что-либо. Меч Крови в моих руках летал с такой скоростью, что отрубленные руки, ноги головы — целые половины туловищ — еще не успевали касаться земли, а я находил мрачному артефакту новую жертву.
Первую сеть я разрубил еще в воздухе, аркан, что закинули на руку — разрубил мечом. А потом меня все же смогли повалить на землю, а жрецы надежно прижали прессом, иначе бы каждый, кто касался меня, умер на месте.
— Не рыпайся, тварь! — прорычал один из бойцов в легком доспехе гонгорцев на языке империи Кватт, после чего опустил на мой затылок рукоять меча.
Единственное, что я видел перед тем, как меня поглотила тьма — глаза моей богини.
Мы обязательно снова будем вместе, снова.
Не знаю как, но я вернусь к тебе, Лу.
Эпилог. Письма
Орвист с нетерпением ждал каждого письма с родины. С битвы при Брорете прошло уже четыре месяца, а об Антоне или Лу не было никаких вестей. Сания писала, что ее муж чуть ли не лично осмотрел каждого погибшего в том сражении, но трупа Антона Тинта среди тел так и не нашли. Единственное, что свидетельствовало о том, что его друг попал в беду — найденный королем Меч Крови.
Сания знала, какую миссию возложил Антон на Рису и Орвиста, так что одним из кораблей опасный груз прибыл в Ламхитан. Если Тинт решил доверить ему, Орвисту, хранить эту реликвию, то это решение не стоит оспаривать.
Была бы воля самого Орвиста, он бы утопил проклятый клинок в море, потому что именно после его последнего использования в бою Антон и Лу пропали. Он даже попросил выслать ему один из алтарных камней, что хранился в поместье де Гранжей, но богиня не отвечала на его молитвы. Или не слышала, или не хотела слышать.
О том, что Лу погибла в том сражении, Орвист даже не хотел думать. А еще ему казалось, что Лу была где-то рядом, просто не могла ему ответить.
— Милый, как ты?
В кабинет, который занял под свои нужды граф в выделенном им Арваном поместье, сначала вошел живот, а потом уже и Риса. Лекари говорили, это будет мальчик.
— Ничего нового, никаких вестей.
Граф устало отложил письмо, которое перечитывал уже, наверное, в сотый раз за последние сутки, пытаясь восстановить картину происходящего на родине по сухим строчкам, выведенным рукой Сании, Армана или Вилы. Ничего толкового, ничего конкретного. Его не взяли в плен, потому что переговоры о мире ничего не дали — по словам послов ни одно из двух условий не было выполнено. В плен гонгорцам Антон Тинт не сдавался, во время боя его тоже в плен не брали. Тогда куда же он делся?!
Одно радовало — та битва у Брореты далась гонгорцам очень тяжело, и армии Клерии удалось сдержать натиск соседей. Потом была месячная осада Миллера, а после в страну подошло семитысячное подкрепление из Ламхитана, которое собрал для союзников Арван. Со свежими силами Каю удалось выдворить гонгорцев за пределы страны и даже совершить рейд на порт Шаван — в качестве акта возмездия за агрессию. После этого война встала на паузу, но все должно было возобновиться с приходом лета.
