— Они хотели сохранить власть настолько, что решили уничтожить весь Храм, желая похоронить нас в его развалинах, — заключает Магдалена.
Тем временем, Ардо переворачивает оба трупа, и мой взгляд скользит по навсегда онемевшим лицам. Лорда Велирана при жизни я никогда не видела, а лицо верховного мага успела хорошо изучить. И все равно такое удивленное выражение видела впервые. То ли он не ожидал, что на его магию найдется управа, то ли не ожидал отпора от своей верной провидицы. Пустая, никчемная смерть жадных до власти людей… И все же… Искра сострадания к этим глупцам пронзает меня насквозь, и я кидаюсь к магистру, желая ему помочь, как когда-то помогла Мелиссе. Чьи-то сильные руки хватают меня и удерживают на месте.
— Они мертвы, — шепчет Ардо. — Все кончено.
Глава 30
После подписания договора власть в стране переходит Ивару и Магдалене. Мне легко представить эту пару во главе Левии. Оба красивые, энергичные, с горящими жизнелюбием глазами и далеко идущими планами.
Первым делом они решают энергетический кризис. Снимают магическую стену на границе — в ней больше нет нужды, — и договариваются с источником энергиуса о времени, необходимом для регенерации. Тщательно следуют графику и никогда не берут больше дозволенного. Оказывается, смерть верховного мага не была такой уж напрасной, как это виделось поначалу. Его душа напитала левийский источник достаточно для многомесячной генерации магии. Разумеется, теперь ее используют экономно: никаких магических причесок, никакой уборки по щелчку ленивых пальцев…
Впрочем, опьяневшие от отмены войны люди готовы теперь на все: и на смену политического уклада, и на бережное, осмотрительное использование магии. Они ликуют от наступивших перемен. Целыми толпами выходят на улицы и шумно, со смаком празднуют. Судя по ошалевшим от вина лицам, владельцы таверн собирают за последние несколько дней месячный оборот.
Лично меня их настрой настораживает. Левийцы напоминают сейчас молодоженов Рябцевых, моих давних соседей по пятиэтажке. Когда те переехали в свою двушку, то первым делом позвали местных старожил на новоселье. Казалось, им плевать на то, что на потолке у входа красуются разводы, — привет протечкам! — что уже два раза в туалете была замечена мышь, и что вытяжка наотрез отказывалась поглощать кухонные запахи, зато с избытком приносила их от соседей… Они, как сбежавшие от родителей подростки, накурились оптимизма и смотрели на жизнь с безудержной бодростью. Их настроя хватило ровно на три месяца, по истечении которых в квартиру въехали новые хозяева. Печенкой чую: когда хмель от головокружительных перемен рассеется, родителям Ардо придется надеть ежовые рукавицы и применить воспитательные навыки в глобальном масштабе.
Левийская перестройка неизбежно затронула и Фрию. После долгих раздумий король Фредерик, наконец, решился распечатать магический источник. Наблюдая за своей дочерью, мастерски использовавшей магию, он словно вышел из черно-белых тонов и погрузился в разноцветный мир, до сих пор спрятанный за отжившими свое концепциями. Однако же король взял слово с Ардо, что фрийская магия будет расходоваться умеренно и во благо.
Распечатка фрийского источника приводит к тому, что драконы, как и прочие магические существа нестройной толпой устремляются во Фрию. Теперь мы с Карниллиусом во имя экономии времени нередко пересекаем границу в тесном, так сказать, тандеме. А поскольку дел у Всадницы хватает в обеих странах, присутствие дракона во фрийском дворце вскоре становится делом привычным. Настолько, что ему выделяют отдельную команту. Мне кажется, где-то в глубине души Нил не может не восторгаться полученным комфортом. Как бы он ни ворчал про мою прежнюю квартиру, он привык к евроремонту и всем вытекающим из него эстетическим удобствам!
Больше всего мне нравятся ранние перелеты… Чувствую, как заряжаюсь от восхода четырех светил, каждый раз сердце замирает от восторга, когда мы насквозь пронзаем розоватые облака…
Однажды, проснувшись ни свет ни заря, стучусь к Нилу в комнату чуть раньше, чем договоривались, и, приняв его нечленораздельное бормотание за «войдите!», захожу внутрь. Каково же мое удивление, когда из-под его одеяла застенчиво выглядывает милое, веснушчатое личико русалки!
— Катарина? — мямлю я, замерев от шока.
— Стучаться надо! — рычит на меня Нил, загораживая собой девушку. — Ты напугала мою невесту!
Я тут же выскальзываю за дверь, широко улыбнувшись. Сердце драконьего альфы теперь официально занято другой! Наконец-то, Ардо перестанет хмуриться при виде меня, восседающей на драконе, а меня, — невиновную на минуточку! - перестанет глодать нелогичное чувство вины.
Дракон и русалка! Подумать только… Интересно, как их союз воспримут местные фрийцы. Они, по моим ощущениям, те еще консерваторы! Хотя в последнее время даже они ощутили на губах сладость перемен.
Страну потихоньку заполнили маги, знахари и ведуньи. Для всех находилась работа. Первым делом, разумеется, Карниллиус нашел для Катарины ведьму, снявшую заклятие. Я бы предложила в качестве ведьмы себя, но постеснялась. Мои способности до сих пор не изучены и нуждаются в доработке, а использовать в качестве подопытного кролика бедную сиротку мне не позволила совесть. Поэтому, пока старая ведьма проводила ритуал для Катарины, я скромно стояла в сторонке и набиралась опыта.
Сир Гиннар вылечил свою слаборукую дочь, и совсем скоро она рубилась мечом наравне с лучшими фрийскими воительницами, став несомненной папиной гордостью. Сира Кармелита прикупила себе намагиченного оружия и теперь повсюду расхаживала с кинжалом, исписанным особыми рунами. Оказалось, много магии на оружие не требуется, а эффективность использования возрастает в разы!
Король Фредерик, огромный по комплекции мужчина, напоминающий сурового гризли, по окончании межгосударственного конфликта превратился в душку. То и дело до моих ушей доносятся громовые раскаты светлейшего хохота, приглашения на всевозможные увеселения, вроде охоты на ленерога и прочую живность. В отличие от местных придворных, отказываюсь, разумеется, и от охоты, и от стрельбы из лука, и от прочих экзотических забав. Ну, что вы, ваше светлейшество! Где я, а где метание ножей?
Но однажды в своей спальне вместо ожидаемой мною Кристы натыкаюсь на суровую Магдалену. Она помогает мне переодеться и заявляет со свойственной ей прямотой:
— Ты же стала частью нашей семьи, дорогая. Скоро взойдешь на трон. Если ждешь, чтобы тебя полюбил народ, ты должна полюбить его традиции… Иначе поставишь своего будущего короля и мужа в очень затруднительное положение.
Лепечу что-то про культурные различия, про то, что красота — в разнообразии вкусов, что я больше по части почитать и вообще давно уже присматриваюсь к королевской библиотеке, но почти-свекровь заглядывает мне в глаза, — как в душу взглядом вонзается, — и шепчет:
— Я ведаю, кто ты, иномирянка! Знаю и то, что различия между нашими мирами много больше, чем между Фрией и Левией. Но ты согласилась на замужество с кронпринцем, а фрийской королеве свои личные предпочтения придется задвигать туда, где они не мешают интересам страны.
