землю втянулись и у Сибинова или у Цыбинова, города, лагерем стали. В ответ Баторий Стефан, воевода, со своим войском собравшись, двигался против язычников, которые, в свой перевес веря, отовсюду его окружили. Стефан Баторий, видя, что тяжела была бы битва, а с двумя войсками венгров другими, от Матиаша, короля, пришедшими, соединение видел еще с большим трудом. Но он дал им знать о своей битве с турками внезапной. Солдаты тоже и все рыцари Батория добровольной присягой общей обязались, что скорее сперва умереть, чем удрать, все при– реклись. Приказал после этого Баторий дать знак войны, и, растянув мелкие подразделения и в трубы и в бубны с обеих сторон огромные ударив, в битву те вступили суровую, которая почти три часа продолжалась. И уже венгры, смятые большим числом турок, начали битву уступать, а Баторий их уже едва задержал обязывая одних почтением, других ругая, и о свежей недавно вместе принятой присяге напоминая. Тогда два последние отряда, в которых были дворяне короля Матиаша [353], также Рацы, которых было с гетманом Паксичем и князем Павлом девятьсот, внезапно быстрой ездой нажали, и во фланг неприятелей ударили. Турки, этому неожиданному повороту дела удивившись, повернули коней, остановились на малую минуту. И потом, встревоженными и опрокинутыми будучи, удирать начали, и там большое у удирающих поражение состоялось, ибо ни одного кроме пяти десятков бгагороднейших взятых в плен венгры не щадили. Пало турок на разных местах и на поле в то время побитых девяносто тысяч, и их гнали венгры от Сыбинова до Градеца, города мультанского, над рекой Бузовой. Это побоище мне сами мультаны, что слыхали от своих дедов, показывали, когда я туда к туркам с Tарановским во время голода, который в то время там был, в году 1575, хоть с дороги, по которой ехал, миль на пятьдесят в сторону отъехал. Так в то время столь славную, и для каждого возраста памяти достойную, победу Баторий Стефан, для Матиаша, короля венгерскогоу, над турками одержал. Последний в то время, подагрой на смерть почти измученный в Венгрии лежал, так что обычно говорено было везде, что якобы умер, но дал немцам знать себя живым, когда ракускую землю на следующий год с помощью Томаша Тарчего завоевал. Об этой славной битве и победе Батория над язычниками хроники венгерские, особенно Бонфинус, и из наших Меховиус, lib. 4, fоl. 343, саp. 72; Кромер, lib. 29, Prima Editiо fоl. 632, Sесunda Vеrsiо, 423; Гербортус, lib. 17, саp. 19, fоl. 331 и т.д.
А в этомгоду прошедшем и в течение нескольких следующих, Кромер и летописец семьлет свидетельствуют, король Казимир с королевой и с [353v] сыновьями, уже будучи в глубокой старости, в Литве, на охоте которую любил, проводил, никакого дела, достойного писания, в это время не случилась в Польше, и в Литве, поскольку был мир со всех сторон, только что Ян Длугош вгоду 1480, каноник краковский, учитель сыновей Казимировых умер, как только должен был вступить на архиепископство львовское. Писал хронику польскую широко латинским языком, а также о положенииземли польской вплоть до упомянутого времени его смерти. Хоть эта хроника на свет из-за зависти не вышла, но ее я, как искренне написанную, в этой нашей хронике согласно Кромеру и Меховскому придерживался.
В году потом 1482 большая эпидемия, из Венгрии в Краков принесенная, в Малой и в Великой Польше господствовала, во время которой людей множество неисчислимое умерло; Семен тоже из Липниц, бернадинского ордена проповедников, святой жизни в это время в Кракове умер. У этого гроба много больных выздоровело как говорят. Вгоду же 1483 во [w]ступительный четверг поста расстался с этим миром князь Казимир, второродный сын королевский в Вильне. Там и был похоронен в часовне костела св. Станислава, похороны которого отец провел с почестями. У его гроба, говорят, тоже были чудеса, как свидетельствуют, и говорят о нем, что в такой чистоте жизнь свою проводил, что когда ему доктора соnсubitum для здоровья советовали, ответил, что хотел бы умереть, чем закон богопочитания христианского переступить. Так он до вечного благославления [354] был почетен, ибо благодаря одной этой войне венгерской убедился, когда был Матиашом побежден был, в несовершенстве и ошибочности мира сего.
В это тоже время без короля своеволия в Польше размножились, так что обычно шляхта значительнейшая разбойничеством жила, из которых Кшиштоф Шафранец[254], знатного рода, великими имуществами обдаренный, собрав разбойников очень много, из Песковой Скалы[255], с замка своего (как Кромер, Меховский, Ваповский и Бельский пишут), на добровольных гостинцах купцов краковских немало богатых и благородных, на люблинский ярмарок едущих, побил и разграбил. В Зборовек у Вислицы из-за чего был вызван, и когда приглашение отверг, то, обскоченным был в Сарчеве, городке серадзской земли и взят был в плен, и в Кракове, по приказу королевскому, казнен. После чего более спокойными дороги стали.
Еще в чешском королевстве в это время суровые сразу же распри были, ибо еретики, побив жрецов и разогнав их, на господ светских и на самого Владислава, короля своего Казимировича бунтовать начали так, что король, видя опасность для здоровья своего, в Горы Кутненские[256] должен был уехать, и народ, взбунтовавшись, сенаторов либо господ советных (панов радных) старой и новой Праги силой побил и монастыри пограбил. В это же время Магомет, император турецкий, Родос добывал, но, будучи отбитым с оскорблением, в Апулию, итальянское государство, вторгся. Там Босию и несколько городов других поразорял, и Гидрунт, город [354v] портовый и славный, турками занял. Затем, когда с войском в Сирию двигался, умер в Никомедии, и после его смерти турки на две части разделились, ибо одни Ба[а]зета старшего, и другие Зелиму младшего, сыновей его, желали и сразу же войну вели. После чего Альфонс, сын короля неаполитанского, Гидронт же у язычников и отнял.
О присяге Стефана, преславного воеводы волошского, королю Казимиру и о его битвах с турками
Баязет, император турецкий, едва на престол отца Магомета вступив вгоду 1484, в Волохию с великим войском морем и землей притянулся; желая отомстить Стефану за обиду, поражение и оскорбление отцовское. Килию и Белгород, хоть с большими потерями своих, замки портовые, занял и волошскую землю всю поразорял, но не овладел ими, как Йовий, ошибшись, писал, ибо Стефан воевода, считая себя неравным мощи турецкой, в горах и в лесах лежал, турков уколами всегда мучая. Затем, на следующий год 1485, как Меховиус, Кромер и Ваповский и т.д., и
