У нас там был уже свой. Вредный Йети со своей кошкой Корой жили там, присматривали за домом и принимали в гостях Мать в наше отсутствие. Сегодня Йети готовит нам праздничный ужин, потому что у нас годовщина, ровно шесть лет назад этот безумный был призван мной и свел меня с ума.
— О чем мечтаешь? — спросил он, обнимая меня за плечи прямо на рабочем месте.
В офисе пропускная система и охрана, но Бесу явно все равно. Он целует меня за ухом, а я ворчу, ну вернее делаю вид, что полна недовольства, а сама рада его видеть и давно привыкла, что ему законы не писаны. Если он захочет, нас весь мир перестанет замечать, мы даже проверяли.
От воспоминаний я краснею. Это было настоящим безумием — заниматься любовью прямо на открытой террасе ресторана. Я видела город, я видела людей. Я краснела и сходила с ума, а они не видели ни моих сомнений, ни моего смущения, пока он жадно любил меня, нашептывая всякие пошлости.
В остальном я уже давно перестала его смущаться и очень хорошо знала, что ему нравится, а что нет.
— Тебе пора сбежать с работы, мой Огонечек, — прошептал он мне на ухо.
Я только согласно кивнула, зная, что у нас будет особый вечер.
Не прощаясь с коллегами — они явно про меня сегодня забыли — я иду с ним к лифту и, как только там открывается дверь, позволяю прижать себя к стене. Это уже не лифт, а тоннель между мирами, а он обнимает меня жадно и целует, так страстно и так нетерпеливо, словно не мог это сделать несколько недель подряд.
— А я и не мог, приходится сдерживаться при девочках, — шепчет он мне, на миг отрываясь от моих губ, и тут же снова целует, действительно так страстно, что это совсем не прилично, но мне это только в радость. Я закидываю на него одну ногу, выгибаю спину, издаю протяжный стон прямо в распахнутые губы.
— Люблю тебя, — признаюсь.
— Навсегда, — отвечает он мне, и мы падаем на кровать в нашем доме.
Вот и все его терпение, да и мое тоже.
— Хочу тебя, очень, — шепчу ему.
— Знаю, — отвечает он, спешно избавляя меня от одежды.
Мы с ним давно планировали это сделать именно тут, именно в этот день, так у нас, возможно, появится еще и мальчик — сынишка, который станет Бесу настоящим наследником и помощником для сестер. Почему не попробовать, раз уж это возможно, но мысли о ребенке тают, когда он обжигает меня своими руками. Сколько бы раз мы ни были вместе, как бы я ни привыкала к нему, а я просто плыву всякий раз, когда он прикасается ко мне.
«А как же ужин?» — спросил внезапно Йети, отвлекая нас друг от друга.
— Какой еще ужин? — спросил Бес, уставившись на него.
Кот гордо стоял на тумбочке у кровати и смотрел на нас, будто никак не мог нам помешать.
«Праздничный», — отвечает он.
— Потом! Брысь вообще отсюда! — рычит на него Бес, а я не удерживаю смех, глядя на то, как важно уходит наш домашний Бесенок-кот. — Такой момент испортил.
— Ничего, — шепчу ему я и хлопаю по кровати рядом.
— Да просто я вечно хочу, чтобы было идеально, а что-то идет не так, — недовольно сообщил Бес, ложась рядом со мной.
— Ничего, сейчас будет идеально, — говорю ему я и начинаю его раздевать.
С меня-то он почти все стащил, а себе даже брюки не расстегнул, коварный, но мне не мешает, не сопротивляется, позволяет все, наблюдая, а я балдею от его сильного тела, от его рук, груди. От его взгляда.
— Люблю тебя, — шепчу, а сама совсем уже без смущения ловлю его член руками и неспешно облизываю. Когда-то я умирала от смущения только от одной мысли об этом. Помню, как все же решилась выполнить тот его жестокий приказ, хоть это и была уже простая просьба. Я с большим любопытством и осторожностью проводила по нему языком и обхватывала его губами, а теперь я знаю, как именно он любит, знаю, где провести языком, чтобы он охнул, и жадно захватываю его всего, нетерпеливо посасывая. Он сразу начинает рычать, хватает меня за волосы, но не пытается мной управлять. Он просто позволяет мне делать все, что ему нравится.
— Марта, — выдыхает он, и я знаю, что он уже на грани, потому поднимаюсь, отпускаю его, чтобы жадно опуститься на его член и буквально в два движения бедрами заставить кончить мне внутрь, а потом улыбаюсь, видя его возмущенный взгляд. Он не любит, когда я заставляю его кончить раньше, чем успею сама поймать оргазм, он вообще любит изводить меня удовольствием и стойко держаться до конца, но, когда я захватываю инициативу, всегда тает, и это меня умиляет.
— Накажу, — говорит он мне строго.
— Накажи, — игриво прошу я, зная, что мне понравится, потому что, как бы он ни был строг, со мной он всегда нежен. И если раньше резким движением он мог меня напугать, то теперь я полностью ему доверяю и издаю блаженный стон, когда он хватает меня за руку и роняет на кровать, чтобы перевернуться и оказаться сверху.
— Ты сегодня будешь молить о пощаде, — обещает он мне и целует шею за ухом.
— Хорошо, буду молить, только ты не останавливайся…
— Ведьма, — рычит он на меня, а я таю в его руках, развожу сама ноги и обхватываю его бедра, готовая принять от него все что угодно, потому что я принадлежу ему, я хочу ему принадлежать, потому что каждое его действие отзывается во мне наслаждением, а сегодня мы можем любить друг друга всю ночь, и пусть ужин от Йети подождет: нам еще нужно зажечь новую звезду в этом волшебном небе, новую звезду Бессмертного — нашего с Бесом сына, о котором он всегда мечтал.
Конец
