более глупое? – подлил масла в огонь ходжа. – Сейчас он утверждает, будто кошель, который он носил у себя за поясом, ему подбросили, а вскоре обвинит в этом меня, а потом очередь дойдет и до вас.
– Да, он твой! – зашелся криком Зариф. – Ты мне его подкинул, проклятый Насреддин.
– Вот видите? – как ни в чем не бывало продолжал ходжа, поигрывая кошелем перед носом кази. – О чем я и говорил.
– Ты и вправду, Зариф, того… слишком хватил, – холодно бросил кази. – Мы все видели, что ходжа вытащил кошель из-за твоего пояса. Зачем отпираться?
– Но это правда!
– Ай-яй, лгунишка, – поцокал языком кази. – Сознавайся, кто тебе его дал?
– Но мне никто его не давал! Почему вы мне не верите? Я вообще впервые его вижу!
– Так вы от него ничего не добьетесь, – сказал Насреддин. – Разрешите мне?
– Попробуй! – занервничал Шарифбек. Все это казалось ему престранным. Пусть он и сам имел дело с разбойниками и получал от них деньги за то, что выпускал на свободу воров и убийц – здесь все понятно. А вот за что мог получить деньги какой-то бай Зариф? И еще странная история с Бешеным псом…
Между тем Насреддин подошел к Зарифу и, склонившись над ним, зашептал в его левое ухо:
– Зря ты отпираешься. Я же тебе говорил, что Шарифбек в дурном настроении. Кому понравится, когда на него нападает наемный убийца? Тебе конец, Зариф. Но кази еще может сменить гнев на милость, если ты перестанешь запираться. Ты понял?
– Я не хотел вас убивать! – закричал окончательно перепуганный Зариф.
– Что-о? – подпрыгнул на возвышении Шарифбек и саданул кулаком по деревянному столику. Чайник опрокинулся, из его носика тонкой струйкой, хлюпая, полился чай. – Значит, это все-таки твоя работа?
– Моя, о Шарифбек! Признаюсь и каюсь. Виноват! – распластался на полу Зариф. – Но я не желал вашей смерти.
– Ах ты, мерзкая мокрица с прогнившей душонкой. Подослал ко мне наемного убийцу и не желал смерти?!
– Я не подсылал его к вам, – стонал Зариф, возя руками по полу.
– Негодяй, ты еще запираться вздумал?
– Скажи: «подсылал», – тихонько подсказал баю ходжа, и Зариф, который от страха уже плохо соображал, тут же выкрикнул:
– А-а, подсылал, подсылал!
– Что-о-о?!! – взревел Шарифбек, и от его мощного гортанного рева Зарифу стало совсем дурно. – Подлая скотина. Уй-юй, какую змею пригрел я на своей груди. В зиндан его, – дал отмашку кази. – Нет, каков подлец!
Кази уперся локтем в колено, подпер кулаком подбородок и устремил невидящий взор в потолок. Стражники между тем схватили уже совершенно ничего не соображающего Зарифа за ноги и поволокли прочь. Тот даже не сопротивлялся.
– Видите, кази, какой страшный заговор нам с вами удалось раскрыть, – приблизился к Шарифбеку ходжа.
– А? Да, да.
– Скажите, а как мне поступить с деньгами?
– Деньгами? – повел глазами Шарифбек. – Оставь себе. Ты их заработал. Впрочем, нет, дай мне, – опомнился он, выхватил из пальцев Насреддина кошель и взвесил на ладони. – Н-н, ц, ц, – пощелкал он языком. – Смердящая собака, за гроши продался зарвавшемуся мерзавцу Мустафе. Давно надо было покончить с ним и его шайкой.
– Мудрая мысль, о справедливейший и добрейший из всех кази, – поклонился Насреддин.
– Ты так считаешь?
– С мудростью трудно поспорить.
– Ну, ладно, иди. – Судья самодовольно выставил бороду вперед и выдвинул нижнюю челюсть.
– Но я хочу предостеречь вас от опрометчивого поступка, кази.
– Что такое? – мгновенно насторожился Шарифбек.
– Ни о чем не беседуйте с Зарифом. Он хитрая бестия и обязательно попытается обвести вас вокруг пальца, а у вас такое доброе сердце.
– У меня? – Кази уперся взглядом в лицо ходжи.
– Конечно!
– Да. Доброе, очень доброе… но ты зря беспокоишься: мне не о чем говорить с предателем.
– Простите мое любопытство, но как вы собираетесь поступить с ним?
– На днях его отправят в каменоломни, и там-то он уж точно присмиреет. Все, иди с миром! – повел рукой Шарифбек.
Насреддин отвесил еще один поклон и заторопился покинуть дом кази. Шарифбек же еще долгое время размышлял над случившимся.
Зариф всегда был труслив и завистлив. И еще невероятно жаден. К тому же у него имелась одна крайне неприятная черта: он все и везде вынюхивал, всюду совал свой нос, а это опасно, очень опасно. Зариф был посвящен во многие дела судьи – так уж вышло. Но кто мог знать, чем может обернуться дело. Нет, лучше всего избавиться от Зарифа раз и навсегда, пока под ним, под кази, не заколебалась почва, и он не рухнул подобно подрубленному топором лесоруба дереву.
Ходжа тем временем обошел дом кази и вошел на тюремный двор, где у высокого забора, обняв копье, дремал стражник. Заслышав шаги, он очнулся и заморгал гноящимися глазами, но то был лишь Насреддин, которого стражник теперь считал другом кази, и потому ему даже не пришло в голову спросить, что он тут делает.
Насреддин, убедившись в равнодушии охранника к его персоне, быстро прошел к забранному тяжелой железной решеткой колодцу и нагнулся над ним.
– Эй, Зариф! – позвал он.
– Ходжа? – встрепенулся бай, отлипая от выложенной камнем стены и входя в круг света. – Это ты?
– Я, я. Ну как ты себя чувствуешь?
– Ты ведь знаешь, ходжа, что я невиновен, – проигнорировал вопрос Зариф.
– Знаю, конечно.
– Знаешь? – Зариф нашел в себе силы удивиться.
– Разумеется. Я еще не выжил из ума.
– Но тогда… тогда почему я здесь?
– А разве ты не заслужил этого?
– О Насреддин! – взмолился бай, протягивая к ходже руки. – Прости ради Аллаха. Разум мой помутился.
– Я заметил. Но разве помутнение рассудка извиняет твой поступок?
– Нет мне прощения.
– Так чего же ты тогда просишь меня о нем?
– Но что же мне делать?
– Прощение нужно не просить, а заслужить. То, что ты пытался убить меня, я еще могу тебе простить. Но ты измывался над людьми, тянул из них все жилы. А вот этого я тебе никогда не прощу. Завтра или послезавтра тебя казнят. Прощай!
– Ходжа, постой! – выкрикнул Зариф.
– Что тебе?
– Хочешь, я все тебе отдам? Все, чем владею. Все, что у меня есть. Только замолви за меня словечко кази, умоляю тебя.
– И что мне прикажешь делать с твоими богатствами? Стать баем вместо тебя?
– Ты сможешь стать кем угодно, подумай хорошенько!
– Не о чем здесь думать, – отрезал ходжа. – Хотя ты можешь сделать доброе дело, раздав все, что ты нажил слезами и потом простых людей, им обратно.
– Что?! Раздать такое богатство нищим бездельникам? Ни-ког-да!
– Дело твое. Только знай: если ты не раздашь его людям, твое имущество приберет к рукам кази. Я
