самый день, когда я не смог ей позволить уйти. В тот день, когда всё началось.
Кто бы мог подумать, что наша случайная встреча перевернёт её устоявшийся и спокойный мир? Один лишь мимолетный взгляд белокурого ангела лишил меня рассудка…
Это было ошибкой. И во всём, что с ней произошло, виноват был только я.
Желание напиться и забыться я отмёл почти сразу. Ещё не время. Сейчас передо мной лежали трое. Ещё один находился в машине. Пётр. Ждал своего часа или же строил планы на побег. Вряд ли ему это удастся… с его-то ногой…
— Этих туда? — Николас несильно пнул ботинком одного из тех, кому я рассёк глотку несколькими часами ранее.
— Да, — мой взгляд упал на вырытую яму, откуда мы достали бездыханное тело Веры. — думаю, места им хватит…
Хватит, конечно. За час наши ребята увеличили её втрое. Теперь там места хватит на всех.
Мои мысли возвращались к Вере. Глядя на всё происходящее, я то и дело метался между тем, чтобы покончить с ублюдком самолично, и тем, чтобы рвануть вслед за Русланом, что повёз её в больницу.
Моя девочка. Я едва не сдох сам, вызволяя её из-под земли. Испустил протяжный вдох, уловив слабое дыхание. Холодная. Без сознания. Перед глазами пронеслась вся моя никчёмная жизнь. Я думал, что потерял её…
— Давайте его сюда, — отчужденно произнёс, кивнув на машину, в багажнике которой ждал своего часа этот выродок.
Когда Пётр снова был передо мной, я приложил немало усилий, чтобы не прикончить эту мразь прямо здесь и сейчас. Просто выпотрошить ублюдка, как свинью и оставить гнить здесь. Всё, что мне нужно было знать, я уже узнал. Остальное — не так важно.
— Думаешь, на этом всё закончится? — Он сплюнул сгусток крови на землю. — Это дерьмо только начинается… ты уже покойник, понимаешь? Не сегодня, так завтра.
— Думаешь, меня это волнует? — я подошёл ближе, и направил ствол на его пока ещё целую ногу.
— Конечно, волнует… — скалясь, Петр сделал вид, что не боится, — твоей девке придётся прятаться всю жизнь. Кому как ни тебе знать: вечно это длится не сможет. Её найдут. Ты и глазом не моргнёшь…
— Разумеется, — не могу не согласиться с ним.
Пока тот думает, чем ещё меня напугать, я простреливаю его бедро, и искренне наслаждаюсь воплем, пронзающим лесную глушь.
Наступаю на его руку и тут же простреливаю правое запястье этому недоноску. Ещё секунда, и его вторая рука так же истекает кровью, а вопль становится громче. С крон высоких деревьев взмывают птицы, а эхо, несущееся по лесу, делает круг и возвращается к нам. Почти как песня.
Мне не составило труда сломать ему все пальцы, перед тем как бросить эту падаль в яму у его соратникам. Он будет жить. Какое-то время. Кислород для этого животного я не предусмотрел.
— Сука! Гнида! — получаю комплименты, перед тем как собрать горсть земли и бросить сверху на вопящего "мертвеца".
Он ведь заслужил это…
Не стану спорить, что я заслуживаю того же. Но в нашем мире выживает сильнейший.
— Компания у тебя хорошая, — намекаю на троицу, что лежала вместе с ним в этой яме, и не могу сдержать улыбку, наблюдая за его искаженной гримасой. — Брату привет передавай.
Вера
Я боялась открыть глаза. Придя в себя, я какое-то время просто лежала. Мои ресницы дрожали, наверняка выдавая меня. Но мне нужно было удостовериться, что я одна.
Последние воспоминания легко ворвались в мою голову. Я помнила всё до мелочей. Лица и фразы проносились в моем сознании, напоминая мне киноленту далёких времен… и я не понимала, в безопасности я или нет.
Мне было страшно.
Сконцентрировавшись, я, наконец, услышала мерный писк, напоминающий…
Я в больнице?
Несмело открыла глаза и протяжно вздохнула. Это больничная палата.
Ко мне были подключены приборы, рядом стояла капельница. А напротив моей кровати — кресло и маленький круглый столик. На столешнице я увидела чашку и необычной вытянутой формы заварник. Раскрытый журнал. Будто кто-то вышел ненадолго. Будто кто-то всё это был со мной.
Через окно сочился яркий солнечный свет. Для меня было слишком ярко. Я зажмурилась и тут же услышала голоса за дверью. Глубоко вдохнула, набирая полные лёгкие воздуха, пропитанного медикаментами, и снова притворилась спящей.
— Через полчаса, — прозвенел женский голосок. Я едва не воскликнула от чистой русской речи, — прогуляйтесь пока во дворе.
Я почувствовала шевеление воздуха возле себя. Чьи-то прохладные пальцы коснулись моей руки. Затем поправили бабочку.
— Я вижу, кто-то пробудился?
Моё сердце заколотилось и, кажется, датчики на приборах тут же меня сдали. Нехотя и боязливо я распахнула глаза. Передо мной стояла чуть полноватая светловолосая молодая женщина в медицинской униформе.
— Говори поменьше, милая. Хорошо? — она широко улыбнулась, — успеешь наболтаться. Сейчас нужно беречь силы… только да или нет. Хорошо?
Я коротко кивнула, чувствуя лёгкое жжение в глазах. Я всё ещё не могла поверить тому, что мне ничто и никто не угрожает.
— Как ты себя чувствуешь?
Я пожала плечами и улыбнулась. Совсем чуть-чуть. Сил почти не было.
— Тошнота? Головокружение? Что-то болит?
— Нет, — наконец, произнесла я не своим голосом. Он хрипел и горло слегка саднило.
— Отлично. — Она погладила меня по руке, а я сместила взгляд на бейдж на её груди. Раиса. Рая. Это имя ей очень шло. — Я позову твоего врача, Вера. Хорошо? — она дождалась моего молчаливого согласия и добавила: — мы очень ждали тебя. А кое-кто — особенно.
Виктор
— Спятил?! — Клим бросил на меня недобрый взгляд и несильно толкнул в грудь, останавливая. — Даже не думай засовывать туда свой нос раньше времени.
Не найдя слов для достойного ответа, я просверливал дыру в его переносице и не знал, куда мне деть себя. Новость о том, что Вера пришла в себя выбила почву из-под ног. Я хотел быть рядом с ней. Да я был, черт возьми! Я вышел всего на пять минут!
Тщательно скрывая своё раздражение, я отвернулся от друга и, глубоко вздохнув, уставился в окно. Это клиника Клима. Он здесь хозяин. Хорошо… я подожду…
— Сколько? — не поворачиваясь, спросил у Валдая.
— Ни за какие, Чех… наберись терпения, — в шутливой форме, он хлопнул меня по спине.
— Сколько мне ждать? — я был счастлив, но мне было не до шуток. — Почему мне нельзя к ней?
— Ты обнулился? Мы это обсуждали…
Обсуждали. Чёрт!
Закрыв глаза, я сделал несколько глубоких вдохов. Представил её чистые светло-голубые и до одури красивые глаза. Я не хотел видеть в них ничем не прикрытую
