Я подошёл к ней. Аккуратно обнял за плечи. Притянул к себе и поцеловал. Она не пыталась отстраниться, но ответила на поцелуй не сразу.
— Дурак! — заявила Катя, как только я снова поднял голову.
Я огляделся. Мальчишки, галдевшие у камня, теперь замерли и, затаив дыхание, наблюдали за нами.
— Тут так не принято! — продолжила Катя, почему-то краснея и улыбаясь одновременно.
— Ну извини, — невпопад ответил я.
В ответ она только фыркнула.
В этот раз челнок мы посадили на большом пустыре, рядом с Семеновским кладбищем. Неподалёку проходили пути Казанской железной дороги. То и дело долетали гудки маневровых паровозов и густой запах угольной копоти. Пешком от нужного места вдоль Яузы добираться было довольно далеко, но мы не спешили, хотя и могли воспользоваться тюрвингом перемещения.
Мы использовали костюмы в стиле начала двадцатого века, а не маскировочные комбинезоны. В этом тоже не было особой необходимости, но я попросил, а Катя не отказала. Почему-то мне нравилось гулять по Москве, несмотря на всю военную тревогу, которой был пронизан воздух.
— Где он сейчас? — спросил я.
— Едет, — ответила Катя, — воинским эшелоном по поддельным документам.
— Знать бы из какого времени он прибыл…
— Это как раз не сложно, Гриша, — ответила Катя, — я вычислила, что они направляли гонцов в прошлое в среднем раз в двадцать лет.
— Но почему так? Это ведь не логично. Можно же было послать одного и самого негативного будущего, чтобы он сразу помог всё исправить.
— Поначалу, уверена, замысел был именно такой, — кивнула Катя, — но потом выяснилось, что их расчёты не отличались точностью. И последовали корректировки. У меня есть гипотеза, что двадцать лет — это предел их вычислительных возможностей.
— Что ж, — согласился я, — если так, тот, кто его отправил, был в тридцать шестом…
— Это примерно. Плюс-минус несколько лет. Помнишь, они ведь привязаны к некой ключевой точке, которую вычисляют заранее.
Я остановился, вдруг поняв.
— То есть, он может быть из сорок первого?
— Да, Гриша, — ответила Катя, — он очень даже может быть из сорок первого.
— Что ж, — произнёс я, делая шаг вперёд, — тогда остаётся надеяться, что сейчас мы всё сделаем правильно.
— Мы сделали правильно, Гриша, — кивнула Катя, — теперь главное всё не испортить.
Кай мрачно наблюдал закат через иллюминатор в рубке. Солнце медленно опускалось на верхушки деревьев, которые росли на Введенском кладбище. Увидев меня, он поднялся, состроил решительное лицо и произнёс:
— В этот раз я пойду с тобой.
Я, не ожидавший такого напора, пару раз моргнул. А потом ответил:
— Хорошо, я не против.
— Хоть оно и обернулось нормально в прошлый раз, но ведь могло бы быть и лучше, да? Мы могли получить больше информации, если бы я был рядом. С моим зрением этого лазутчика я бы точно засёк раньше, и…
— Хорошо, Кай, — повторил я.
— Кроме того, сколько можно быть простым грузом…
— Я согласен! Мы пойдём вместе! — сказал я, повысив голос.
— Что? — напарник недоумённо посмотрел на меня, будто ослышавшись.
— Мы вместе идём. Собирайся иди, попроси Катю тебе одежду соорудить.
— Мы не в комбезах будем?
— Нет, — я покачал головой, — против пришельца эта маскировка не сработает. А вот если мы будем обычными солдатами — другое дело.
Кай широко, по-мальчишески улыбнулся и выбежал из рубки. Я только успел выдохнуть, как гермодверь, коротко пискнув, снова открылась.
Вошла Таис. Она приветственно кивнула мне, потом медленно подошла.
— Меня пугает, когда ты подходишь с таким выражением, — я решил начать разговор первым.
— Я — последний человек, которого тебе стоит бояться, Гриша, — Таис покачала головой, — ты спас меня дважды. Дал почувствовать себя человеком…
— …но по какой-то причине этого было недостаточно. Да? — продолжил я.
— Речь не обо мне, Гриша, — ответила Таис, — меня давно всё устраивает, и я готова идти с тобой до конца.
— Ладно, — кивнул я и поднял руки, как будто сдаваясь, — говори уж.
— Гриша, как ты уже понял, меня очень беспокоит Лев, — начала Таис.
— Есть основания?
— Нет, но… — Таис прищёлкнула пальцами, пытаясь подобрать слова, — они могут появиться. В будущем. А мне бы не хотелось.
— Если оно у нас будет, это будущее, — вздохнул я.
— Я всё понимаю, Гриша, но послушай… для себя бы я такого никогда не попросила. Но вот в чём дело. Я много читала. Пыталась осознать опыт детства. У той части меня, которая послужила матрицей моей личности, детство было хорошим. И у тебя тоже, Гриша. И у Кая…
Я промолчал, испытующе глядя ей в глаза в ожидании продолжения.
— Я действительно почувствовала себя его матерью, — сказала Таис, — и как хорошая мать я хочу дать ему хотя бы кусочек нормального детства. Понимаешь?
От неожиданности я не нашёлся, что ответить.
— Мы ведь не бойцы. Да, Лев хорошо держался в прошлом. Я надеялась, что смогу дать ему частицу нормального детства там. Но с тем, что делал Кай это было совершенно несовместимо! Ему пришлось слишком быстро взрослеть.
— Таис… — наконец, смог выдавить я, — мне… я правда хотел бы помочь. Но не совсем понимаю, как именно.
— Скажи, Гриша, — Таис постаралась заглянуть мне в глаза, — то время, когда ты отправился в прошлое. Оно было хорошим в твоей стране? Что, если ты высадишь нас лет за пять-семь до того, как… как мы присоединимся к тебе? Уверена, Лев может вырасти настоящим бойцом, но ему как никогда нужна любящая мать и хотя бы кусочек настоящего детства. Ты понимаешь? Ещё немного и будет поздно.
Я постарался взять себя в руки и начать рассуждать здраво. Вообще, ни Таис, ни Льва в моих первоначальных планах не было. Я спас обоих по дороге из прошлого, и они уже сами почему-то решили, что чем-то мне обязаны. По большому счёту, хорошенько подумав, я бы даже согласился оставить их в любом выбранном времени. Да, мне было бы грустно, но я бы точно принял их выбор.
