— Помоги освободить его от одежды, — сказала Магда спутнику.
Он стоял по-прежнему глядя на палку.
— Ну же! Сам привёл емня сюда, чтобы вылечила, — поторопила Магда.
Яков разорвал грязные лохмотья и отступил. Даже беглого осмотра было достаточно, чтобы понять, что мокрозяв не жилец. Слишком поздно — его душа была уже на пути в царство мёртвых — Закуполье. Лишь что-то необъяснимое удерживало жизнь в этом изувеченном и замученном теле. Магда отступила в сторону, сложила на груди руки.
— Ну? — с нетерпением спросил Яков.
— Ты тоже пытал его? — спросила она, не узнавая собственного голоса.
Он замялся:
— Так, немного…
Магда бросила на него яростный взгляд.
— Работа такая, ничего личного, — поспешил оправдаться он. — Что делать-то с ним будешь?
— Ничего. Я не умею оживлять мёртвых.
— Нет, Машка, подожди, — в голосе стража появилась угроза. — Мне Праматерь ясно сказала: найди травницу Магду, она спасёт мокрозява.
— Я не знаю снадобья, которое могло бы вылечить его! — закричала Магда. — Даже представить боюсь, что вы с ним делали.
— Значит, лечи не снадобьями! — яростно перебил Яков. — Ты же была колдуньей!
Он наступал на неё, оттесняя назад, пока она не упёрлась спиной в стену.
— Я не могу колдовать! — воскликнула Магда. — Меня изгнали из Ордена. Если попытаюсь, меня накажут…
— А если он подохнет, нам всем каюк! — отрезал страж. — Ферштейн?
— Как он спасёт Азар? — тихо спросила она.
— Не знаю, — мрачно сказал он. — Но я видел, как его выбрала Птица и со мной разговаривала Праматерь. Я верю своим глазам и ушам. Ну?
У Магды задёргалось веко. Колдовать — навлечь на себя гнев Ордена. Не колдовать — дать умереть мокрозяву и не выполнить указание Праматери. Внезапно в коридоре послышался звук шагов нескольких человек. Магда с Яковом испугано переглянулись. Оба подумали об одном: Хайп вызвал подмогу.
Шаги приблизились, на пороге появились два стража. Обшарив взглядами камеру, они встали по обе стороны двери, а внутрь вошёл красивый черноволосый мужчина в богатой одежде. Поверх френча на плечи незнакомца бы накинут плащ, отороченный мехом лесного кота. Увидев вошедшего, Яков бухнулся на колени и дёрнул Магду за руку, призывая сделать тоже самое. Поколебавшись, она тоже встала на колени. С любопытством посмотрев на Магду, незнакомец перевёл взгляд на Якова, затем на мокрозява и опять на Якова. Исподлобья наблюдая за ним, Магда заметила на стоячем воротнике его френча серебряный знак: три волны, перебитые копьём. Знак хранителей.
— Ну, и что тут за собрание соболезнующих? — лениво спросил незнакомец.
— Господин Хадар, — заговорил Яков, запинаясь и выкатив глаза. — У меня было видение. Явилась Праматерь и сказала, что если я не спасу этого (кивок на лежащего на полу мокрозява), Азар будет уничтожен.
— Прямо таки уничтожен? — скривился незнакомец, однако голубые глаза смотрели серьёзно. — А Хайпу кто глаза выколол?
— Она! — торжественно сказал Яков.
— Она? — Хадар указал рукой в перчатке на Магду.
— Нет, Праматерь. Хайп хотел убить его (снова кивок на мокрозява), и Праматерь ослепила Хайпа.
— Интересно, — Хадар прошёл по камере, переступил через мокрозява, затем вернулся и снова встал напротив стража и Магды.
— Ты кто будешь? — спросил он у колдуньи.
— Это травница Магда, — с готовностью ответил Яков. — Праматерь сказала, чтобы я привёл её к мокрозяву…
— Не тебя спрашиваю, болван, — оборвал Хранитель, и страж стушевался. — Значит, Магда?
— Да, господин, — проронила она.
— И как же ты собираешься спасать нашего, хе-хе, орла?
Чувствуя сухость в горле, Магда ответила:
— Обычные снадобья ему не помогут. Нужно колдовство. Но меня изгнали из Ордена, и я не имею права…
Хранитель искоса взглянул на мокрозява.
— Надо же, как всё любопытно поворачивается, — негромко сказал он будто сам себе и, переведя взгляд на Магду, приказал: — Что же, колдуй. С Орденом я договорюсь. Думаю, один раз они могут закрыть глаза на мелкое нарушение.
Магда почувствовала ликование. Не поднимаясь с колен, подползла к мокрозяву и шепнула, будто он мог слышать:
— Я спасу тебя!
Глава 13. Мира
Неподалёку звучали женские голоса. Словно кто-то не закрыл кран, и голоса-вода журчали, журчали.
— А я вам говорю, что в штрудели по-немецки кладётся капуста!
— Квашеная?
— Да.
— Брехня! Нет там капусты, и не было никогда!
— Это у тех, кто готовить не умеет, не было. Моя мамка такие штрудели готовила, что весь двор собирался их поесть!
— Да заткнитесь вы обе! — сурово прикрикнул на них мужской голос. — Еду надо есть, а не говорить о ней.
Спорщицы замолчали.
Мира хотела открыть глаза, но веки оказались, словно налиты свинцом. Во всём теле ощущалась жуткая слабость — будто из неё вырвали хребет и бросили умирать. В горле было сухо, язык напоминал наждачную бумагу. Надо попросить воды. А лучше горячего чаю. Крепкого, чёрного, с сахаром.
— Пить, — прошептала она. И даже сама себя едва услышала. Но говорить громче не было сил.
— А вчера супчик ничего был, — опять завёл женский голос слева.
— Пустой, — возразили сразу несколько голосов.
— Как твои штрудели, — насмешливо заметили справа.
— Вам что, обеим по башке дать, чтобы заткнулись? — рявкнул мужской голос.
Мира никак не могла понять, где находится. Может, в больнице? Однажды она лежала там с пневмонией, и соседки по палате тоже постоянно еду обсуждали. Но здесь запах был определённо не больничный. Воняло, как в ночлежке — хотя Мира ни разу в жизни в ночлежках не была. Однако представляла, что воняет там именно так. Она вновь попыталась открыть глаза. Теперь удалось, и Мира увидела, что лежит на полу, прямо перед ней возвышается чья-то массивная спина. Тут же через Миру перешагнули поросшие чёрным волосом ноги, лица коснулся край платья. Закружилась голова, к горлу подступила сильная тошнота. Мира снова закрыла глаза, дожидаясь, пока тошнота отпустит.
Кто-то тронул её за руку холодными пальцами. Вздрогнув, она открыла глаза и увидела склонённую над собой косматую голову. У женщины было длинное лицо и добрые глаза старой лошади.
— Как ты? — спросила незнакомка.
— Пить, — прошептала Мира.
На это раз её услышали.
— Сейчас, — женщина исчезла из поля зрения, но скоро вернулась с глиняной чашкой без ручек. Приподняв одной рукой голову Миры, она прислонила чашку к её губам. Мира сделала пару глотков. Затошило с новой силой, она отстранила руку женщины и вновь закрыла глаза. Её голову снова опустили на пол.
