Книга Инопланетянка его мечты - Евгения Чепенко

– Мы едем, едем, едем, едем, едем, едем, едем, едем, рыба, едем, рыба, рыба. – Рэн почамкал языком, разбрасывая вокруг себя слюну, сделал поворот вокруг своей оси и вновь уселся на отведенное ему Исмаилом место. Подводный мир Великого океана Бо радовал пса несказанно. – Рыба, рыба, рыба, едем, едем, вещь, едем, едем, рыба…

– Плывем, – поправил Вангьял.

Переводчик замолчал, Рэн обернулся на голос воина силы, спрятал язык и склонил голову набок, с любопытством оглядывая автора подсказки. Игра в переглядки длилась не больше минуты, а дальше переводчик вновь счастливо заголосил:

– Плывем, плывем, плывем, плывем, рыба, плывем…

– Ты абсолютно уверена в своем решении? – Исмаил покосился на затылок своего любимца, за время перелета ставшего общим. В скорости покорения сердец исследовательской группы Рэн превзошел Вангьяла.

Компаньонов в Лхасе, подобных земным собакам или котам, я не встречала. Исключение составляли лошади и ослы, к которым у местного населения было особое, теплое отношение. Группы, занимающиеся дистанционным изучением забытого народа Земли, установили, что предки и тех и других прибыли на Бо вместе с переселенцами. И естественно, знакомство Вангьяла с пятнадцатимесячным щенком немецкой овчарки привлекло зрителей. Манео, закадычный друг Рэна, даже свой кабинет предложил в качестве площадки. Несмотря на мои предупреждения, аудитория с восторгом ожидала реакции лхасца на говорящего компаньона и, конечно, разочаровалась. Мои люди давно позабыли многочисленные нюансы классового неравенства в феодальном обществе, а те, что помнили, знали лишь в теории. Не окунись я на два месяца в далекое прошлое, вероятно, так же ошибалась бы с прогнозами. Представитель благороднейшего из родов Сунда Келапа с прямой спиной и невозмутимым выражением лица, заложив руки за спину, поприветствовал слегка настороженного Рэна. Там, где ты полубог по рождению и мифический воин по воспитанию, тысячи бесправных на тебя возлагают ответственность за свои жизни, и им твои эмоции не нужны, все, что от тебя ждут, – это сила.

– Да, уверена.

Я взглянула на Вангьяла. Он стоял рядом с Рэном, опершись плечом о стекло, и увлеченно наблюдал за сменяющимися картинами подводного мира. Глубоководная станция желтоглазому черту понравилась больше космического корабля. Тут все внешние стены были прозрачными, и его это радовало. Я невольно залюбовалась статной, подтянутой фигурой, осанкой и темными, густыми, чуть вьющимися волосами.

– Исмаил, ты перегибаешь, – скрипучий бас профессора Кима вклинился в наш диалог. – Кларисса подтвердила расчеты. К тому же сам Вангьял ее отпустил, а ты все сомневаешься…

Ксенобиолог эмоционально всплеснул руками.

– Вангьял не отвечает за вашу безопасность, – сдержанно процедил Исмаил.

Я оглянулась на легкие шаги за спиной. Члены экспедиции, вслед за Кимом, начали стекаться к носу станции. Взглянуть воочию на крупное поселение чу, обнаруженное дронами Клариссы, хотелось всем.

– Позволю себе не согласиться. Будучи представителем патриархального социума, он отвечает за ее безопасность, – парировал Ким. – И насколько я успел заметить, делает он это в свойственной такому обществу манере, применяя к гражданину Карачевской индивидуально выстроенную систему запретов.

– Нет, нет! Ким, ну что же ты!..

От меня не укрылось, как дернулся уголок губ Вангьяла, когда нас с ним в очередной раз начали препарировать. У членов экспедиции это как-то постепенно стало любимым занятием.

– Индивидуальная система запретов в отношении женщины относится к позднему патриархату, а мы говорим о раннем! – продолжила вдохновенно Лидия. – Вот видишь, Кольт кивает.

– Профессор Юмаала, – сурово пробасил Ким. – Лидочка, тебе, как этологу, это знать положено. У меня узкоспециальная область. К тому же я стар.

– Не прибедняйся, Ким! – Лидия заученным жестом стряхнула с лица челку и обворожительно улыбнулась. – Я не говорю, что ты не прав. Ты прав, но вот эта индивидуальность не связана с социумом Бо. Она связана с влиянием личности Карачевской на Вангьяла.

– Не совсем… – меланхолично протянул Кольт. – Я же вчера говорил, он – исключительный представитель с прогрессивным мышлением. Карачевская на него оказывает минимальное влияние. Там и то и другое.

Исмаил рядом со мной свирепо засопел.

– Кстати! – словно вспомнив о чем-то крайне важном, воскликнул Ким. – Забавочка, я заметил, ты придерживаешься свободных взглядов на сексуальные отношения.

От неожиданности я вскинула голову и, не знаю почему, растерянно уставилась на океан перед собой. Я так секунды две провела, прежде чем сообразила, что повисла пауза, даже переводчик Рэна замолчал. Я огляделась. Сначала нашла глазами Вангьяла, убедилась, что желтоглазый больше весел, нежели сердит или озадачен, затем повернулась к Киму. Исмаил сверлил пожилого ученого недобрым взглядом.

– С ч… О чем ты?

Ксенобиолог заметно растерялся.

– Ну, как же, – он посмотрел на Исмаила. – Ты допускаешь открытую привязанность нашего капитана к себе.

Я вздохнула. Все-таки старшие поколения никогда не усвоят эти новые правила личного пространства, так и живут, закостенелые, по старым, привычным порядкам взаимодействия в микросоциуме.

– Я придерживаюсь открытого взаимодействия по эмоциям, а не по отношениям.

– А-а-а… – протянул профессор и забавно поджал губы. – Вот так у меня это плохо идет. Всю жизнь пытаюсь, пытаюсь, а ничего с людьми у меня не получается.

– Твоя ценность в ином, Ким. – Кольт похлопал его по плечу и мягко улыбнулся нам с Исмаилом. Я благодарно кивнула психологу экспедиции в ответ. Он уже не первый раз гасил напряжение в группе.

– Вангьял!

На беду, это понимали все, кроме ксенобиолога. Он с новой волной любопытства и энтузиазма направился к моему суровому воину, правда, в глазах воина пряталась ласковая насмешка, но окружающих от навязчивого ощущения неловкости это не спасало. Я ясно услышала, как Лидия шепотом выругалась, чем рассмешила остальных.