— Договорились. Хэзард купил мне виллу, в которой я еще не жила, потому что, как мне теперь кажется, я хотела вернуться назад и разыскать тебя, — изложила она свою мысль, наконец-то понимая причину нежелания обосновываться в загородном доме. — Хочешь там остановиться? К тому же Чарлз живет всего лишь в часе езды оттуда.
— Ты нашла самый главный аргумент. Вилла так вилла, — улыбнулся Флинн. — Отправимся туда прямо завтра.
— Потому что сегодня мы будем наслаждаться твоими цветами.
— А еще сегодня мы будем, помимо всего прочего…
— М-м-м, каждый раз, когда я слышу эту интонацию в голосе, я возбуждаюсь.
— Ты чувствуешь возбуждение в каком-то особенном месте?
— Смотря что ты называешь особенным?
— В особенном моем месте, — нежно, чуть слышно произнес он.
— Не забывай, что все твои места являются мои ми, — ответила она с улыбкой.
— Нам придется очень осторожно обсудить вопрос о собственности.
— Хорошо, что осторожно. — Она томно улыбнулась и придвинулась к нему еще ближе.
Его карие глаза смотрели на нее с любовью.
— Разве что-нибудь может для тебя быть плохим?
— Только, когда тебя нет рядом.
Он с укоризной посмотрел на нее.
— Может быть, ты переделаешь предложение, ведь теперь ты — замужняя женщина.
— Ты для меня все и останешься таковым навсегда! — Она игриво взглянула на него. — Так лучше?
— Гораздо.
— Я спокойна. Между прочим, у нас медовый месяц, — нахмурив лоб, напомнила она.
Теперь он абсолютно спокоен — для вспыхнувшей ревности не осталось никаких причин.
— Прости меня. Я во всем виноват.
— Может быть, ты докажешь это другим, более энергичным способом? — прошептала она. — Например, так, как ты уже сделал сегодня, показывая свою преданность.
— Я больше не собираюсь вставать на колени.
— Никогда в жизни?
Интонация, с которой она произнесла последний вопрос, немедленно заставила его передумать.
— Ты хочешь, чтобы я встал на колени? Всего лишь одно твое слово, дорогая. Но если ты хочешь любви, то сначала нам нужно пробраться через множество нижних юбок и другой всякой всячины, которую так любят надевать женщины.
Она мгновенно встала с его колен и подняла многочисленные юбки.
— А если вот так?
Он рассмеялся.
— Нам больше некуда торопиться. У нас впереди куча времени.
— Что, однако, не лишает нас права поспешить именно сейчас. — Она подняла брови. — Если ты не против.
Он медленно расплылся в улыбке.
— Почему бы мне не войти в роль слуги и не помочь тебе освободиться от ненужной одежды? Тебе она уже все равно не пригодится.
— Хм-м… какая превосходная мысль. Мы так и проведем весь наш медовый месяц в постели?
— Разве не именно так должны проходить медовые месяцы?
— Судя по рассказам моих знакомых, медовые месяцы созданы для ходьбы по магазинам и достопримечательностям.
— Должно быть, у их мужей имеются любовницы.
Сразу же вспомнив о прежнем легкомысленном образе жизни Флинна, она сердито взглянула на него.
— Которых у тебя никогда не будет, тебе понятно?
— Зачем они мне нужны, когда у меня есть ты?
— Мне бы хотелось услышать более убедительный ответ, который бы содержал в себе слово «нет», или «ни одной», или «никогда».
Вытянув руки вперед, он разжал ее пальцы, сжимающие юбки, и притянул к себе.
— У меня никогда не будет любовницы, — нежно заметил он. — Даю тебе слово.
— Спасибо. Мне следует быть более доверчивой, — со вздохом произнесла она. — Но когда дело касается любовниц, я становлюсь ужасно ревнивой.
— Значит, мы будем друг у друга в карманах.
Он хитро улыбнулся.
— А также в особенных местах друг друга.
— Развратник! — Она отдернула от него руки. — Я думала, у нас серьезный разговор.
— Я абсолютно серьезен.
Она пристально посмотрела в его глаза.
— Насколько серьезен?
— Все, что захочешь, дорогая, — без промедления выпалил он.
Она на секунду растерялась от его небрежной, развязной манеры.
— Ты ведь любишь только меня?
Он почувствовал, что обсуждения их обоюдной ревности могут завести очень далеко.
— Я люблю только тебя, — просто ответил он.
Ее лицо просияло от счастья; она загадочно улыбнулась.
— В таком случае, мне бы хотелось заняться любовью на балконе, где много солнца, дует приятный ветерок, и над нами простирается голубое небо.
— Прямо сейчас?
Была середина дня, и площадь под окном кишела людьми, не говоря уже о сотни других балконов, на которых тоже кто-то мог быть.
— Балкон всегда казался мне таким романтичным местом. Я всегда хотела… Ну, в общем…
— Выставить себя напоказ во всей наготе? — с издевкой спросил он.
— А ты всегда такой благоразумный? — парировала она.
Ее поднятые брови бросали ему вызов. Слово «благоразумный» не совсем подходило для описания Флинна Ито и его любовных похождений.
— Не всегда, — ответил он, осматривая балкон, через полуоткрытые двери.
— Мы можем остаться в одежде.
Его губы сложились в улыбку.
— Понятно.
— Ну, ты готов?
— Конечно, — ответил он.
— Почему ты сразу так не ответил?
— Не видел никакого смысла.
Он продолжал улыбаться.
— Ты очень плохо себя ведешь для человека, у которого медовый месяц.
— А ты такая же сладкая, как, конфетка, — причмокнул он и начал расстегивать пуговицы на своем пиджаке.
— Что ты делаешь?
— Снимаю пиджак. Никто не посмеет осуждать меня. — Он подмигнул ей. — По многим причинам, одна из которых — моя безграничная любовь к консьержу. Не вижу никаких оснований, для того чтобы мы занимались любовью в одежде.
— Флинн! Даже не думай!
— Ты первая предложила балкон. — Он сбросил с ног ботинки.
— В таком случае я сама положу этому конец!
— Ты знаешь, что выглядишь очень сексуально, когда вот так топаешь ножкой? Я весь горю от желания. — Он бросил пиджак, следом за которым последовал жилет.
— Флинн! Я не выйду туда голой!
