Стенограмма опроса. Присутствовали: Эллиот Сэндлер (Э.С.); Тереза Кларк (Т.К.) (пациент Оклендской больницы, отделение Хартфилд)
Среда, 11.04. Сеанс № 2 (продолжение)
Т.К. Ричард Уэлкин – это тот мужчина, который гнался за мной в Маннингтри. Шелли меня пыталась убедить, что это я себе всё придумала. Но я не придумала. Он за мной неделями следил, а ещё звонил на домашний и трубку бросал. Я думала, он – это тот незнакомец, который мне угрожал по телефону. Но это не он. Ричард просто работал в авиакомпании и хотел мне сказать, что катастрофа случилась по его вине. Вот почему он меня преследовал, вокруг дома ходил. Сказал, что боялся в дверь постучать.
Э.С. Вы считаете, Ричард виноват в катастрофе?
Т.К. Да. Немножко ещё виновата Дениз, помощница Марка. Я не рассказывала про неё? Из-за неё Марк полетел не тем рейсом.
Э.С. А почему, как вы думаете, Ричард боялся постучать? Он преследовал семьи всех погибших?
Т.К. Я тоже об этом думала. Он сказал, что ему со мной говорить было труднее всего.
Э.С. Почему?
Т.К. Не знаю. Думаю, он просто на меня посмотрел и понял, какая я стала развалина.
Глава 54
Воскресенье, 7 апреля – до дня рождения Джейми 1 день
На главной улице в Ипсвиче многолюдно, слишком. Тут и покупатели, и подростки, и влюблённые парочки, дети, родители, коляски – всё смешалось. Вокруг атмосфера отчаяния: будто канун Рождества и через час все магазины закроются. Гул, какофония – мне к голове будто приставили отбойный молоток. Я-то думала, мне надоело безмолвие дома, деревни, но как же мне не хватает теперь этой тишины и спокойствия.
Проходим мимо музыканта – девушка-подросток с гитарой и пирсингом в носу. Волосы в дредах с синими и розовыми прядями. Наверное, сейчас даст какой-то гранж, думаю я, но нет, она поёт что-то из репертуара Робби Уильямса, и при этом негромким, ангельским голоском.
Джейми замедляет шаг, замирает, очарованный девушкой.
Останавливаюсь и я. Её голос наполняет не просто мои уши, а всё моё тело. Она будто впрыскивает в нас слова, свои мысли.
Рукой я легонько толкаю Джейми в спину, чтобы мы не отставали от Шелли, которая ушла на два шага вперёд.
Доходим до здания мэрии из охрового кирпича, возвышающегося горделиво над магазинами со скидками. При резком звуке я вздрагиваю и оборачиваюсь – просто мужчина продаёт за прилавком сухофрукты и призывает покупателей.
В сквере при мэрии на спинке скамейки расселась группка подростков постарше, расставив ноги там, где люди обычно садятся. У одного короткие волосы ершом, на шее татуировка – старомодный пистолет, вроде тех, что были в ходу на Диком Западе. В подробностях разглядываю рисунок, и меня чуть ли не подкашивает чистый, беспримесный ужас.
Взять бы Джейми домой, пока этот парень не достал настоящий пистолет и нас не пристрелил, пока сюда, в сквер, не въехала и не смела нас машина, пока стена ТЦ не обвалилась прямо на нас. А вдруг бомба. Террористы. Сумасшедший с кислотой.
Шелли будто чувствует, как мне неуютно, и, поравнявшись со мной, стискивает мне ладонь. Пора мне взять себя в руки. Что за паранойя, что за дрожь? Это Ипсвич, центральная улица, а не театр боевых действий. Но мне всё так же не по себе, будто на мне шерстяной свитер, который постоянно колется. Всё так же мне кажется, что нам с Джейми здесь грозит опасность, что сейчас произойдёт что-то ужасное и нужно схватить его за руку и бежать скорее прочь от Шелли, ото всех этих людей.
И Джейми тоже это чувствует, я уверена. Пока ехали, ни слова не сказал. Сидел, смотрел из окна «Мини», как мимо проносится дорога. Ему, Марк, завтра восемь исполняется. Нашему малышу восемь лет. Не могу поверить. Такой он стал взрослый, а в то же время – какой он ещё маленький.
Мысли про Ричарда не дают мне покоя, и мне не терпится рассказать о нём Шелли, но Джейми от меня всё утро не отходит, а при нём мне рассказывать не хочется.
– Мэл! – Кричит Шелли, отпуская мою руку и вставая на цыпочки, и машет рукой поверх голов прохожих.
К нам быстрым шагом начинает идти женщина с блестящими чёрными волосами, а за ней плетётся маленькая девочка.
– Привет! – обнимает она Шелли. – Как мы давно не виделись!
На Мэл белая льняная куртка и чёрные джинсы, плотно облегающие её худые ноги. И в ней, и в Шелли есть что-то стильное – каблуки, покрой курток, ухоженные волосы, неброский макияж. И вдруг мне в моей зимней куртке жарко и неуютно, будто оделась не так, и как же глупо, что я с утра сушила свои волосы, искала юбку, непорванные колготки.
– Тесс, это Мэл, моя подруга. Мы познакомились, когда вместе сидели с детьми, Индра тогда ползала-ползала и утащила у Дилана паровозик.
Она смеётся, и в её глазах танцуют огоньки.
– Мэл, а это Тесс. – Она не поясняет, как мы познакомились, и спасибо ей за это.
– Привет, – говорю я Мэл, изображая на лице подобие, надеюсь, счастливой улыбки, но по ощущениям кажется, что это нелепая гримаса. Мэл кого-то мне напоминает: может, мы с ней где-то пересекались?
– Привет, Тесс. Рада познакомиться. А вот моя дочка Индра. – Она поворачивается к дочери. – Поздоровайся с тётей.
Индра – вылитая Мэл: круглые глаза, резкие черты лица. На ней куртка из искусственного меха поверх чёрной майки до пупка. У неё длинные чёрные волосы, которые собраны в две болтающиеся у плеч косички.
Индра поднимает глаза, коротко машет ручкой.
– Привет, – говорит она, и я вижу, что вместо двух передних зубов у неё зияет щель.
– Привет, – улыбаюсь я уже мягче.
Поворачиваюсь представить Джейми, но он сам уже меня обошёл и что-то шепчет на ухо Индре.
Он поднимает на меня глаза, весь раскраснелся, робко машет Мэл рукой. Та, видимо, видит его смущение, потому что ведёт себя как ни в чём не бывало и ничего не говорит, а просто улыбается ему, а потом, когда они с Индрой бегут в толпу покупателей, улыбается и мне.
Мы уже идём, и только тогда я украдкой смотрю на Мэл. Не сразу, но меня озаряет, и теперь уже это у меня пылают щёки: вспоминается тот день, когда я стояла у кирпичной стены и ждала Джейми со школы. Мэл – та самая женщина с озабоченным лицом, которая вышла ко мне.
– Знаешь, а мы с тобой, кажется, встречались? – говорю я ей таким тоном, будто и не смущаюсь вовсе.
Мэл кивает, и пучок её тёмных волос качается в такт.
– Вот и я тоже подумала.
– Это я на той неделе рановато в школу пришла, сидела там на улице, – напоминаю я, покачивая головой. – Прости, я что-то так убежала резко. Мне просто стало очень неловко. В последнее время с планированием у меня большие проблемы. – К горлу подступает комок, и я тороплюсь сменить тему, а то ещё спросит почему. Интересно, Шелли ей рассказывала про Марка? – А я и не знала, что ты в школе работаешь. Учишь?
