Из дневников Джульетты в психиатрической лечебницеИ было несколько мгновений абсолютной, чистейшей тишины перед тем, как все взорвалось. Сперва я даже не поняла, что наделала. Случившееся не укладывалось в голове – я же не собиралась убивать этих людей!
А потом меня вдруг проняло сокрушительное осознание того, что я только что истребила около шести сотен людей в зале.
Это казалось невозможным. Может, они притворяются? Я же не стреляла в них, и силы особой не прикладывала, и руками не двигала. Я лишь долго, яростно кричала.
– Перестаньте! – вырвался у меня вопль, и я зажмурилась: легкие наполнились гневом, печалью, страшной усталостью и разочарованием. Весь ад последних недель, вся боль прожитых лет, ложные надежды, предательство, потери…
Адам, Уорнер, Касл…
Мои родители, реальные и воображаемые…
Сестра, которую я, наверное, никогда не увижу…
Ложь, из которой скроена моя жизнь. Угроза ни в чем не повинному гражданскому населению Сектора 45. Ожидающая меня неизбежная смерть. Отчаяние от того, что у меня столько силы – и никакой власти…
– Пожалуйста, – вопила я, – прекратите, перестаньте!
А теперь – еще и это.
В ушах шумит, как от ветра, и я наблюдаю за происходящим будто со стороны. «Я не могла убить столько людей, – думаю я, – это невозможно, невозможно, никак невозможно, я только открыла рот закричать, и вдруг – такое…»
Кенджи пытается мне что-то сказать – вроде бы «надо убираться отсюда, быстрее, шевелись», но я приросла к полу. Я как в тумане – не в состоянии ставить одну ногу перед другой. Кто-то меня тащит, заставляя двигаться, и тут раздаются взрывы.
Мое восприятие мгновенно становится четким.
Ахнув, я оборачиваюсь в поисках Кенджи, но его нет. Рубашка Кенджи промокла от крови, его куда-то волокут, и глаза у него полузакрыты.
Уорнер стоит на коленях, и руки скованы наручниками за спиной.
