В просторном зале, куда вывел коридор, Рихарда ожидал мужчина с белоснежными волосами. Очень похожий на Блосс, но скорее она на него.
— Я Оберин — правитель Стика, — почтительным кивком поприветствовал тот гостя. — Как чувствуешь себя, Рихард? — поинтересовался он, приглашая мужчину за небольшой стол, где уже ждали наполненные белым вином фужеры и блюда с ягодами, похожими на виноград.
— Неплохо, спасибо, — принял тот угощение, оценивающе изучая мужчину. Стульев не было, поэтому он, стоя, закинул ягоды в рот, отпил вина. — Только плохо помню, что произошло, — признался Ри.
— Тебя ранили, — спокойно пояснил Оберин, также отпивая из бокала, — почти смертельно.
Король отошел и распахнул широкую дверь на балкон, впуская свежий морозный воздух.
Крупицы льда и снега обдали лицо Рихарда. Но они были приятны — словно были его частью, а он — частью них. Он впитывал этот холод, жил им. Не задыхался и все еще не мерз.
— Блоссом настояла, чтобы после ритуала тебя переместили в ее покои, напрочь отказывалась оставлять тебя в лечебном крыле. Судя по всему, это было правильное решение. Рядом с ней, ты пришел в себя за несколько часов. Но что именно произошло с тобой, пусть расскажет моя дочь, я не осмелюсь отнять у нее это, — ответил Оберин на молчаливый вопрос. — Она самое дорогое и ценное, что есть у этого мира. Но она и мое сокровище, которое так не хочется отдавать. Вот только выбора нет. Сегодня знаковый день. Проходит самая долгая ночь. Сегодня сотни тысяч взоров будут устремлены в небо. Все наши души и наши сердца замрут в ожидании неминуемого. Сегодня двадцать вторая зима принцессы. И они ждут. Когда небо озарит ее лик. Когда она скажет…
Король Оберин замолчал.
— Что скажет? — нехорошее предчувствие быстрой змеей ужалило Рихарда. Но Оберин не ответил сразу.
— Лумина Агата Блоссом. Последнее ее имя — это цветок, что растет под снегом, ждет своего часа и в редкую весну выбивается на поверхность, впитывает в себя свет. Хрупкий, сильный цветок. Первое ее имя — в честь великого правителя и изобретателя Лумиана. Второе — в честь великой правительницы, что не побоялась провести реформы, что вышла к звездам и стала посланницей новой эпохи — дочери Лумиана, моей матери. Она смогла сделать почти невозможное. Но даже она не была всесильна. Она не любила моего отца. Но я смог выбрать себе в невесты деву не из знати.
Благодаря королеве Агате наследников престола более не изгоняют из дворца. Но один непреложный закон остался — в двадцать вторую зиму, в переломный возраст для нашей расы, — наследник или наследница престола должны объявить своего нареченного. Иначе быть им лишенным короны.
У Блоссом нет жениха. Но есть ты. Не знаю, к лучшему это или нет. Угаснет надежда наших душ, рухнет стабильность. Но она сможет дальше смотреть миры. Что думаешь, Рихард? Что она выберет?
— Она свой выбор уже сделала, — глухо отозвался Рихард.
— А ты?
— А это я скажу ей.
* * *
Усталость была очень сильной, просыпаться не хотелось, но тут перед внутренним взором предстал раненый Рихард и следом быстрой вереницей пронеслись дальнейшие события.
Раны, он едва живой — от этого стало трудно дышать, липкий страх.
Блоссом скорее открыла глаза: Рихард стоял у окна, рассматривая, изучая новый для него мир. Липкий страх было ушел, сменившись облегчением, но в ту же секунду вернулся: как сказать ему, поймет ли Рихард, примет ли то, что она сделала с ним?
— Ри, — в горле встал ком.
Мужчина развернулся и поспешил сесть рядом, прижал к себе, поцеловал.
— Не надо, — Блоссом отстранилась и с болью посмотрела на него. — Я изменила тебя, — не стала ходить она вокруг да около, — моя кровь, наша магия и медицина — смешала всё это с Силой и сделала тебя почти таким же как мы. Я увеличила срок твоей жизни до зим пятисот точно, — примерно подсчитала, — ну и свою до стольких же обрезала, — призналась она и замерла в ожидании вердикта.
— Жили они долго и счастливо, — усмехнулся Рихард и вновь притянул ее к себе. — Так, говоришь, зима у нас тут круглый год, да?
….
— В день своей двадцать второй зимы. Я наследная принцесса, защитница и Хранительница Стика, дочь Оберина, потомок великой стикианской династии, Лумина Агата Блоссом говорю тебе, народ мой, возлюбленный Рихард станет нареченным мужем и правителем твоим на сотни зим.
Глава 31Я вижу, как мама возлагает на папу ледяной венок — тиару будущего правителя Стика.
На маме длинное закрытое платье традиционной расцветки: белый верх переходящий в голубоватый низ. Высокий воротник украшен маленькими снежинками. А папа — бунтарь как всегда, папа терпеть наши плащи не может (говорит, вот на Земле плащом другую одежду называют, более удобную на его взгляд), поэтому он в строгой белой рубашке, жилете и брюках.
Мама на самых высоких каблуках, но папа все равно чуть выше, склоняет голову, бросает хитрый взгляд исподлобья. В его глазах теперь тоже живут маленькие ледяные искры, как у всех нас. Он распрямляется: статный, красивый, гордый, но не возгордившийся. Принимает такой же венок из рук нашего дедушки — стикианского короля того времени. Бережно возлагает венок на мамину голову.
Им потом еще много проблем решать. Объяснять правителям Регула, куда они на время пропали. Объяснять, почему не позвали их на обручение. Стараясь не слишком взволновать, объяснять, как папа стал частично стикианцем.
Но сейчас они в окружении высшей сиятельной стикианской знати, но существуют только друг для друга. И от их взгляда друг на друга мое сердце переполнятся безграничным теплом.
И приходит простое, но больно бьющее осознание: до этого Скотт показывал нам лже-прошлое, внушал его, неотличимое от реальности. Именно поэтому Джил не почувствовала на матери Барта гипноза — ведь это не гипноз, это нечто более страшное. Сводящее с ума. Как только Мерлин и Лён смогли устоять? Мальчики наши.
Но теперь видения ложного прошлого рассыпаются осколками по поляне. Теперь мы смотрим истину, мы проникаемся ей, мы готовы плакать и радоваться с ними — с теми, кого нет роднее во всех вселенных. Пережить их потери. Видеть, как мы стали их настоящим и будущим.
Есть у меня подозрения, что после всех этих стрессов и боли, мамочка с папочкой сбрасывали напряжение самым легкодоступным и приятным способом. Еще где-то в этом промежутке времени их и короновали. А там и брат мой старший вскоре родился.
В четырнадцать лет Чарли внезапно захотел посмотреть планету Сабек. Думаю, мама подозревала почему, но препятствовать она в любом случае не стала бы.
На Сабеке брат услышал Зов. Далее по стандарту — пошел в эпицентр событий, по дороге чуть не попал в песчаную бурю, тут к нему пришла Сила и сделала Хранителем Сабека. Заодно спас караван.
