Глава 21
Никаких пушек. Только кости. Куин, стоявший посреди склад в Лафайетт, просто не мог поверить, что едва не умер из-за кучи древних костей, которые, видимо, разочаровали даже Реган.
– Его здесь нет, – сказала она, осматривая одну из окаменелостей во второй раз. Она исследовала все в надежде обнаружить гнездо хищника Мелового периода, которое якобы нашел Уилсон. Они были на складе в Лафайетт уже больше получаса, так что ее время вышло. Она понимала это, он понимал это, и им обоим нужен был только Хокинс, который должен был приехать, чтобы они установили ловушку.
– Уилсон казался таким уверенным, – сказала она, проходя вдоль длинного стола. Ее пальцы скользили с одной окаменелости на другую: некоторые были до сих пор не тронуты, с других гипс уже сняли. Большинство костей были упакованы в ящики, стоявшие на полу – те, что точно не принадлежали Тарбозавру.
«Но там нет и пентагоновских винтовок», – с отвращением подумал он, пытаясь вспомнить, почему генерал Грант был так чертовски уверен, что именно этот груз нужно выкрасть.
– Может, Уилсон просто принял желаемое за действительное, – обратился к ней Куин, осторожно вылезавший из погрузчика, которым пользовался. Колено начинало адски болеть. Он провел полчаса, собирая «отвергнутые окаменелости» для дальнейшей транспортировки. Проклятье, он только что в подарочные упаковки их не завернул. Когда Ропер наконец появится – а в этом Куин не сомневался ни секунды – груз должны будет уйти отсюда быстро и без проблем. Он хотел, чтобы плохие парни пришли и ушли. Никаких неожиданностей. Только не с Реган поблизости – об этом риске ему стоило подумать раньше и лучше.
Черт возьми.
– Думаешь, у него навязчивая идея? – спросила она, поднимая глаза от стола.
– У твоего деда? Я не видел его уже много лет, но, судя по тому, что слышал о нем, такое возможно. – Он не хотел беспокоиться ее еще сильнее, но они были, где были, а никаких гнезд здесь не наблюдалось. Как и ничего такого, что могло бы изменить ситуацию. – Что ты думаешь насчет остальных окаменелостей?
– Полная мешанина. – Она оглядела кости, которые были упакованы в ящики, и снова посмотрела на стол. – Нет ни одной пары, принадлежащей одному и тому же виду, не говоря уж – одному и тому же животному. Изымали их тоже не особо осторожно. Ни черепов, ни зубов, ни позвонков. Похоже, кто-то просто избавился от кучи костей, не оставив ни единой зацепки, чтобы узнать, где они были найдены и как туда попали.
Отлично. Он зря втянул ее в это.
– Что случилось? – спросила она, обходя стол.
– Ничего, – сказал он, изо всех сил стараясь убрать хмурое выражение с лица. – Слушай, думаю, мне стоило сказать тебе об этом раньше, но у тебя, может, будет еще одна возможность посмотреть на эти кости, если захочешь.
– Что ты имеешь в виду? – замешательство исказило черты ее лица.
– Мы собираемся позволить Роперу забрать их сегодня, но мы не оставим их у него, если это будет противоречить нашим интересам.
Ее брови нахмурились еще сильнее.
– Ты снова украдешь их, – помолчав, сказала она. Слабая улыбка подняла уголки ее губ.
Он улыбнулся в ответ.
– Нет.
Он совсем не изменился, ни на йоту. Он остался тем взъерошенным шестнадцатилетним преступником, которого она впервые увидела столько лет назад. Точно так же не изменился и Хокинс, и Дилан, и все остальные парни, которых взял под свое крыло Уилсон. После всех этих прожитых лет, после всех пройденных миль в глубине души и по профессии они оставались ворами. Только теперь они крали для правительства.
– Так ты угнал сотню машин прежде, чем тебя поймали, – сказала она, опираясь на стол и скрещивая руки на груди. – Почему?
Всю ночь он ждал этого вопроса, с того момента, как сделал свое первое признание на той грунтовой дороге около Денвера, и уже тогда решил сказать ей правду.
– Стресс.
– Стресс? – Ее бровь поползла вверх. – Какой стресс?
– Стресс «сегодня останешься голодным», стресс «замерзнешь на улице», стресс «пошел вон из дома». У нас все это было.
След от улыбки пропал, глаза потемнели и сделались совершенно серьезными.
– У кого «у нас»?
– У нас с мамой.
– А твой папа? – это был резонный вопрос. Или он был бы резонным, если бы отец имел хоть какое-то отношение к этой ситуации, а он его не имел.
– Знаешь, – сказал он, подходя к ней и быстро целуя в губы, – он не такой уж и злодей. Думаю, его можно даже рассматривать как неплохого парня, учитывая, что он стал отцом в четырнадцать лет. Я не знал его, пока пару лет назад он не объявился. У него прекрасная семья, двое сыновей – Джесс и Эрик, – собственный магазин, торгующий покрышками. Стил Стрит получает шины именно оттуда. Мы стали отличными клиентами. – Ну разве не мило все получилось? Проклятье. Он давно решил забыть про злость. Как, черт возьми, можно было злиться на четырнадцатилетнего парня, которому однажды ночью повезло?
Его челюсть немного напряглась, и в глубине души он признался, что до сих пор слишком быстро заводится, когда речь заходит о той ситуации. Ему бы ненавистна мысль о том, как обыденно обошелся отец с его матерью, которая, очевидно, обращения лучше и не знала никогда.
Ну, он-то точно держал свою ширинку застегнутой и в четырнадцать, и в пятнадцать, и в шестнадцать, и в семнадцать, что, видимо, стало одной из причин его невероятной фиксации на Реган, чье лицо, вдруг заметил он, побледнело.
– Четырнадцать? – Ее голос поднялся от невозможности поверить в услышанное.
Да, чертовски мало.
– Сколько же лет было твоей матери?
– Пятнадцать, – ответил он, открывая жестокую правду целиком. – Раньше я постоянно дразнил ее из-за любви к молоденьким мальчикам, пока не понял, что ее легко довести до слез и что, когда я вел себя максимально паршиво, она все равно любила меня. Это и стало спасением: она любила меня, каким бы испорченным и диким я ни был.
Он мог точно сказать, что она в шоке. Возраст его родителей определенно не упоминался ни в одной статье, написанной о нем. Он сделал для этого все во благо матери.
– Я не знала.
Боже, она была такой милой. Голос ее дрожал от жалости к маленькому мальчику, которого так сильно побила жизнь.
– Если ты заплачешь, я больше ничего не буду тебе рассказывать. – Он смягчил угрозу улыбкой, но говорил совершенно серьезно. Оставалась еще одна коробка с окаменелостями, которую нужно было упаковать, самая маленькая, стоявшая на столе. Он поднял ее и понес к последнему деревянному ящику.
– Я не собираюсь плакать, – сказала она, проводя кончиками пальцев по щекам и потянувшись к кости размером с руку, покрытой камнем. – Так что давай, вперед, расскажи мне все. Я миллион раз спрашивала себя, как ты оказался в команде Уилсона. Кто тебя выгнал?
