— О Господи, нет. Просто здесь за тобой постоянно следят. Даже пописать нельзя, чтобы Том Хэнкс не пришел и все не задокументировал или камера не запечатлела этот момент. Этот телефон, вероятно, не очень-то надежный — возможно, нас живьем слушают по интернет. Единственное, что мне не нравится во всей этой астронавтике, это нехватка личной жизни и уединенности. Но меня все-таки выбрали из-за моей совместимости с группой, равно как и за небольшой вес и разносторонние познания.
— Романтично.
— Я практичный человек, Уэйд. И всегда такой была.
— Ты уже встанешь к четырем, как всегда?
— Да. Давай я тебе позвоню.
Уэйд дал ей номер тедовского мобильника, и на этом разговор закончился.
Через несколько минут после того, как он вернулся в трейлер, Пшш заглянула за панель и сказала:
— Вы видели, какой кондиционер в этой дыре? Толку от него как от белки в колесе. Может, хотя бы сходим в ресторан и так убьем время?
— Нет, — ответил Уэйд. — Во-первых, мы все на мели, и кроме того, так мама знает, где мы.
Остальные были слишком вялыми, чтобы хоть как-то отреагировать на это предложение.
— Ты думаешь, это действительно безопасно — оставлять твою мать наедине с этой хищной немчурой? — поинтересовался Тед.
— Он швейцарец, папа. И с каких это пор ты стал заботиться о маме?
Тед не клюнул на Уэйдову удочку.
— Швейцарский немец. Один черт. Мы с таким же успехом могли положить ее на циркульную пилу. И одному только Богу известно, что он сделал с Хауи. Может, начинку для равиоли? И может, Брайан его съел.
— Так теперь ты беспокоишься о Хауи? Лицемер.
— Уэйд, пошевели мозгами, которыми Бог тебя наделил. Тебе прекрасно известно, что Хауи должен быть с нами во время взлета, пусть он и дерьмо.
Как объяснить папе, что жизни Сары, Хауи, Аланны и Гордона Брунсвика превратились в низкопробную сексуальную комедию семидесятых годов в космических декорациях?
— Мистер Драммонд... — сказала Бет.
— Тед. Зови меня Тедом.
— Тед, вы всегда говорили Уэйду, что из него ничего не выйдет?
— Да, конечно.
— Почему?
— Почему? — Тед помолчал. — Потому что этот маленький засранец вечно втравливал нас в разные истории с оружием, после которых соседи приносили нам своих продырявленных кошек...
— Это был несчастный случай, папа.
— Уэйд, не перебивай меня: копы заявлялись к нам чуть не каждый Божий день; то, видите ли, ему вздумалось поджечь соседский дом...
— Несчастный случай!
— Я мог бы продолжить. Раздолбай он был жуткий. Погоди, пока твоя центрифугированная хромосома превратится в подростка. Ты будешь приходить ко мне на могилу и спрашивать совета из мира иного.
Ники уронила руку.
— Тед, перестань так говорить. Если с каким раком и умеют справляться, так это с раком печени.
Тед стал напевать себе под нос траурный марш; Ники пулей вылетела из трейлера.
— Куда бы вы ни пошли, везде вы несете с собой свет любви, верно? — сказала Бет.
— Да отвяжись ты со своей церковной тягомотиной. Ники — женщина сильная.
— Вы и Брайану тоже говорили, что он никчемный? — спросила Бет.
— Нет, да и не надо было. У него это на лбу написано.
— И Дженет?
— Да, полагаю, да.
— А Саре?
Тед стиснул зубы.
— Вижу, куда ты клонишь. Хочешь свалить все их несчастья на меня? И не пытайся.
Размашистыми эффектными движениями Тед шумно перетасовал колоду карт.
— Я плохо знаю вашу семью, — сказала Бет, — но она поражает меня как наглядное свидетельство сбывшегося пророчества.
— Опять религия?
— Нет, реальность.
Тед повернулся к Уэйду:
— Уэйди, если бы я сюсюкал над тобой, когда тебе было восемь, или ахал и охал, когда ты решил соорудить макет пирамид в Гизе, думаешь, ты был бы сейчас другим?
— Дай подумать, — Уэйд отхлебнул своего напитка. — По сути — да, но в деталях — нет. Думаю, моя жизнь была бы более традиционной. У меня был бы дом, жена, двое детишек и собака. Может быть... Бет выплеснула стакан лимонада ему в лицо.
— А это за что?
— Потому что я не жена и не двое детишек, Уэйд. Пошел ты. — И она выбежала вслед за Ники.
— Спасибо, папа.
Зазвонил телефон; автоответчик Кевина произнес: Кевин пошел прошвырнуться, но скоро вернется.
Бип.
— Кевин, это Мики. Я починил твои слаксы. Слаксы — смешное слово. Пока, дорогой.
Щелк.
Почти сразу же телефон зазвонил снова. На сей раз это была Дженет.
— Уэйд? Тед? Есть кто-нибудь? Уэйд схватил трубку.
— Мам, привет.
— Здравствуй, дорогой.
— У тебя все в порядке?
— Держу хвост пистолетом.
Судя по шуму на заднем фоне, она говорила из будки на дороге.
— Ты где?
— Флор, милый, где мы?
Она называет его «Флор», «милый»?
— Мы в Канзасе, милая, — ответил Флориан.
— Флор, не прикидывайся дурачком. Где мы на самом деле?
— Шоссе девяносто пять, курсом на Дайтону-Бич.
— Мы едем в Дайтону-Бич, дорогой.
— Хауи с вами?
— Да, Хауи тоже тут.
— Они что-нибудь с ним сделали?
— Хауи замечательно себя чувствует, дорогой. Встречай нас.
— Где?
— У Ллойда и Гейл.
— Ты имеешь в виду всех нас?
— Нет, только тебя, Теда и Ники. Другие пусть остаются где есть. Пожалуйста. Я настаиваю. Пожалуйста, скажи, что ты слышал, что я сказала.
— Слышал. Ты продала письмо?
— До скорой встречи, дорогой.
24
Дженет всегда сохраняла свою чопорность перед лицом бесчисленных нападок со стороны современного мира, но за месяц до Флориды ее чопорность куда-то незаметно улетучилась. Она сидела в интернет-кафе в центре Ванкувера (надо выбраться из дома; надо выбраться из дома; надо выбраться...) и не без приятности проводила время, отыскивая старых университетских друзей и возобновляя отношения, прерванные сорок пять лет назад.
Дорогая Дороти!
Это я, Дженет — Дженет (Труро) Драммонд. Веришь (?!!) Сорок пять лет прошло, живу в Ванкувере, трое взрослых детей (Сару часто показывают в новостях, возможно, ты ее уже не раз видела), с Тедом рассталась. Да, большой Д удрал с какой-то молоденькой. Удивительно, но...
