– Прощай…
Выйдя под хвойный полог, Марибор прямиком направляясь в ворота. Зарислава ожидала его по другую сторону. Погружённая в холодную тень, падающую от высокого частокола, ёжилась от промозглого воздуха. Тонкая, как берёза, невысокая в росте. Ещё недавно он нёс её на руках, безвольную и беззащитную, а теперь натянулась, что тугая тетива. Так и припустится бежать прочь, хотя, если бы желала, то давно бы так и сделала.
– Думала, вы уже в Доловск уехали без меня, – заговорила первой она. Голос тонкий, но глубокий, обволок и зачаровал.
– Как же, – фыркнул Марибор. – Без тебя разве уедешь? Радмила столько шуму подняла, весь Волдар обыскала, – сказал он, приблизившись.
Зарислава качнулась, переминаясь с ноги на ногу, настороженно наблюдала за ним. И правильно. Когда она рядом, за себя Марибор уже не ручался. Он понял это, ещё когда они оказались вдвоем под пологом плаща.
– А ты чего сбегаешь? Разве не дошли до тебя страшные толки, что в лесу опасно гулять, особенно молоденькой девушке?
Хотя уж кого сейчас и бояться, так это его. Зарислава виновато отвела глаза, зарделась, будто нерадивый подлеток, которого ругают за провинность. Марибор, хмыкнув, тоже отвернулся. Какой уж может быть тут спрос? Внезапно ощутил, как по коже прокатилась прохлада. Он осмотрелся, втягивая в себя влажный туманный воздух. Частокол леса обступал со всех сторон, и полуголые деревья, словно скелеты громадных воронов, сплетались над головой дырявым покровом. Ухали совы, отстукивал однообразную дробь дятел, и треск гулко разносился по округе. Зарислава тоже огляделась, следуя Марибору, вытягивая белую шею, привлекательную и манящую. Он поймал себя на мысли, что возвращаться не хочется. И с чего он решил, что Зарислава желала быть с ним наедине?
Напряжённо сдёрнув повод с кольев, Марибор повернулся к служительнице.
– А старуха не баяла тебе чего лишнего? – поинтересовался он, поздно осознав, что сделал ошибку. Это знать ему не нужно.
Глубинная бирюза её глаз пронизала. Марибор шагнул к Зариславе, оказавшись слишком близко. Зарислава вздрогнула, но не отпрянула. Как тогда, в грозу на берегу, ощутил нежное тепло, исходившее от неё. В ушах забухала кровь, разлилось внутри вожделение.
«Она запретная, чужая», – напомнил себе Марибор.
– Подсажу, позволь, – глухо сказал он.
Зарислава кивнула, облизав губы. Боги, за что ему такое проклятие!
Повернувшись к лошади, Зарислава просунула ногу в стремя. Марибор обхватил травницу за пояс, ощущая через льняную ткань тонкую талию, задержался, Зарислава застыла, а плечи едва уловимо вздрогнули. Вместо того, чтобы подсадить её, он крепко сжал Зариславу, резко развернул к себе. Травница, мгновенно оказавшись в кольце его рук, выдохнула, окатив шею Марибора горячим дыханием. Она не сопротивлялась, не пыталась вырваться и смотрела открыто во все глаза. В них не было испуга. Тёмные зрачки расширились, и Марибор видел в них своё отражение. Короткий миг продлился вечность, яркие глаза Зариславы потемнели и замутились, ресницы её опустились – она смотрела на его губы.
– Лучше бы тебе бежать подальше от меня, – прошептал он.
Зарислава заглянула ему в глаза. Бежать не собиралась, ровно как и кричать, и бить его кулаками, позволяла касаться. Марибор не помнил, в какой миг накрыл её губы своими. Нежные, тёплые, податливые… Он целовал жадно и страстно, ощущая сладкий вкус на языке. Голова мгновенно пошла кругом. Кровь плеснула по венам жидким огнём, пробуждая его тело, обостряя чувства, желания. Как давно он хотел этого.
Ладони Зариславы скользнули по его плечам к шее, обожгли кожу, вынуждая не останавливаться. Задохнувшись от накатившей могучей волны возбуждения, Марибор сильнее стиснул Зариславу в объятиях, наверное, слишком сильно, но сейчас он не мог по-иному. Прервавшись на короткий миг, заглянул в глаза служительницы, подёрнутые туманной пеленой. Она тоже желала его. Марибор в этом не усомнился.
– Я же не остановлюсь, – прохрипел он.
Желание завладеть ей было настолько острым, что в голове помутилось. Не дождавшись ответа, он потеснил её к частоколу, уперев ладони в шершавые брёвна, заключил Зариславу в ловушку. Склонился к лицу, жадно накрыл её губы, на этот раз углубляя поцелуй, проникая языком в рот, испытывая невыносимое наслаждение, будто ворвался во что-то сокровенное, достигнув чего-то тайного, заветного. Зарислава подалась вперёд, прижалась к Марибору плотнее, внизу живота потянуло томление, отяжеляя его пах. Где-то в отголоске его ума забилась отчаянная мысль. Он неправильно поступает, бесчестно. Она слабее и совершенно чужая, не его.
– Мари…бор, – позвала Зарислава в который раз, наконец пробивая толщу желания, что оглушила его.
Не сразу он услышал своё имя. Не сразу ощутил, что Зарислава задыхается и давно напряглась, упираясь руками о его грудь. Внутри всё упало. Вновь отвергает. Никогда он не думал, что это так невыносимо мучительно. Он отстранился, грузно выдыхая, рассеяно скользнул губами по бархатной щеке к горячему виску, вдыхая запах, который щекотал нос и был слаще мёда. Обхватив её затылок прижал к себе, не в силах выпустить, растягивая мгновение близости. Сколько бы Марибор не вспоминал, а ещё ни одного мига в его жизни не было столь дорогого и ценного. Они вернутся в крепость, и всё закончится. Зарислава будет далеко, и он не сможет к ней приблизиться, а станет наблюдать за ней лишь со стороны. Некоторое время он слышал бешеное сердцебиение его и Зариславы, что сливалось в один единый звук, сбившееся дыхание, сплетающееся в одно целое. Уняв его, отстранился, выпуская и девицу.
Стоило оказаться наедине с ней, как обезумел. А ведь до этого времени думал, что владеет собой и отдаёт себе отчёт в своих деяниях. Оказалось, что нет.
Громкое фырканье заставило обернуться одновременно обоих. Лошадь потрясла головой, взбивая пышную гриву.
– Я знаю про Славера, – сказала вдруг Зарислава.
Марибор оцепенел, медленно повернулся к ней. Впрочем, он чуял, что не спроста колдунья приютила девицу.
– И про Ведицу… тоже знаю.
Марибор оглядел травницу внимательней – ни доли осуждения, ни страха. А потом его словно копьём прошибло.
– Значит, то, что было мгновение назад, это только жалость? – от этого понимания сделалось гадко и отвратно.
Зарислава мотнула головой. И Марибор почему-то ей не поверил. Вот уж милость совершила!
– В твоей доброте я и не сомневался. Нам пора, – он сделал шаг назад, былой пыл спал, и, чем быстрее Марибор приходил в себя, тем явственнее понимал, что так и есть. Зарислава его просто пожалела. И это осознание окончательно смело в прах все его надежды.
Однако Зарислава не двинулась с места, будто к земле приросла, губы багровели. Только что он касался их, чувствуя вкус, и грудь всё ещё вздымалась в частом дыхании. Марибор не стал дожидаться, когда она очнётся, подхватив за пояс, подсадил травницу в седло: лёгкая, что подушка из лебяжьего пуха.
