– Постой. Не так быстро… Но кто же мне ответил по маминому телефону?
– Как кто? Катя!
– Катя? Но каким образом в ее руки попал телефон моей мамы? Он, разряженный, лежал у меня дома, в спальне, в Михайловске!
– Предполагаю, что она проникла в твою квартиру в тот момент, когда я выносил тебя на руках из загазованной комнаты на свежий воздух. Признаюсь, я тогда не запирал двери, мне было важно спасти тебя и перебраться в гостиницу или еще куда, подальше от твоей квартиры. Я же думал, что это Алиса!
– Да это все понятно. Но зачем ей понадобился телефон моей мамы?
– Думаю, она схватила его, еще не понимая, что это именно телефон мамы, однако, предполагая, что в этом телефоне, смартфоне, набитом, как и все подобные телефоны, семейными фотографиями, у нее будет возможность хотя бы увидеть кого-то из семьи, на всякий случай! И когда она его зарядила и поняла, чей у нее телефон, то тем более ей стало интересно и полезно его содержимое. Ведь она надеялась встретиться с тобой, дождавшись момента, когда ты вступишь в права наследства, чтобы потом тебя убрать.
– Господи, Гриша, какой ужас ты говоришь!
– А разве не ужас то, что произошло после того, как ты зачем-то позвонила на телефон своей покойной мамы? Как такое вообще могло случиться?
– Не знаю… Мне было страшно и одиноко. Я словно по инерции позвонила и свалилась в обморок, когда услышала мамин голос. Да-да, мне показалось, что это она мне ответила.
– Да это просто чудо какое-то, что я успел в тот момент, когда Катя пускала в замочную скважину твоей квартиры газ!
– Сама?
– Да, сама. Сожитель с его братом после того, как узнали о смерти женщины на поминальном обеде, решили, что это дело рук самой Кати. Вот, так и называю ее Катей, черт! Короче, они побоялись, что это убийство и что его повесят при плохом раскладе на них, и слиняли. Они бросили ее. Вот прямо после того, как искали нас с тобой в Михайловской гостинице, и слиняли. Вот почему ей пришлось действовать самой, придумывать на ходу новый план. Несколько дней она прожила в той же гостинице в Михайловске, что и мы, думала, где тебя искать и что дальше делать. Потом отправилась к твоей соседке, Ларисе, чтобы выведать все про тебя, сказала, что она – сестра покойной Антонины, что опоздала на поминки. Ну, Лариса ей и рассказала, что ты поехала на море. Сказала, что у тебя теперь все хорошо, что тебе одобрили какой-то кредит и что теперь ты расплатишься с долгами и тебе не придется выходить замуж за старика Липкина. Вот за эту историю Тамара и уцепилась. Она отправилась к Липкину в надежде, что, быть может, он знает что-нибудь о тебе. Но он ничего не знал. Он приболел после этой истории с неудачной помолвкой и не очень-то вообще хотел разговаривать с теткой своей сбежавшей невесты.
Однако эту историю с Липкиным Тамара переделала на свой лад во время «откровенной» беседы со мной в ресторане, помнишь, когда она рассказывала историю твоей матери… Она вообще, для достоверности, чтобы подчеркнуть, что она долгое время общалась с твоей матерью, что в курсе ее дел, приплела Липкина к Антонине, сказав мне, что тот был влюблен в твою мать и что, когда она умерла, перенес свои чувства на тебя.
– Господи, какой же бред! Неужели все это происходит со мной? И что теперь? Зачем ты привез меня сюда, в Подольск, и что стало с этой Тамарой?
– Ее взяли под стражу, еще там, в Питере, и она сразу же попросила организовать встречу со мной, чтобы попытаться договориться. Я согласился встретиться, типа как адвокат, чтобы просто выслушать ее, чтобы в моей голове все сложилось, весь ее план. Она, представь, попыталась угрожать мне тем, что я ограбил Поливанова, украл деньги из его сейфа…
– Она что, призналась тебе, что отравила моего отца? – Наде с трудом удалось назвать неизвестного ей человека по фамилии Поливанов отцом.
– Нет, конечно. Это моя версия. Но уж слишком четко все было сработано. Завещание – его смерть – попытка избавиться от тебя…
– Так где она сейчас, в Питере осталась?
– Нет, она здесь.
– Ничего не поняла… А что с Алисой?
– Я отправил ей все, что собрал по моей просьбе Гурвич, мой товарищ и просто хороший человек, и предложил ей не оспаривать завещание мужа, а затаиться как мышка и довольствоваться тем, что у нее есть. Сказал, что у меня есть пленка, где я заснял все то, что она проделывала в пьяном виде с покойным супругом, как глумилась над его трупом. Она сказала, что все поняла.
– Ты не ответил, зачем привез меня в Подольск. Честно говоря, я эти несколько дней чувствую себя не очень-то…
– Оно и понятно, ты же отравилась этим газом. Ты всю дорогу спала… Подольск.
Григорий подошел к окну, распахнул его, выглянул.
– Здесь, в этом городе, жила когда-то твоя мама с сестрой. Это Тамара придумала, будто бы Антонина приехала в Москву за шубой. Нет, твоя мать с сестрой приехали сюда, чтобы остаться здесь навсегда. Нашли работу, сняли комнату неподалеку вот от этой гостиницы… Думаю, если бы твоя мама не привезла сестре сумку с деньгами, с большими деньгами, то Тамаре незачем было бы ее убивать. Но она убила ее. Ее вчера привезли сюда, чтобы она показала место, где закопала труп. А в этом конверте результаты ДНК-экспертизы.
– Какой еще экспертизы?
– Пока ты спала, я взял образец твоего биоматериала, не скажу откуда, но явно не оттуда, откуда ты подумала, – рассмеялся Григорий, и она тоже почему-то улыбнулась, – и отправил в лабораторию, куда принесли образец… с места захоронения женщины, труп которой выкопали в рощице, неподалеку от кладбища. Экспертиза подтвердила, что эта женщина – твоя родня.
– И что же теперь будет с Тамарой? Даже если это она убила, то прошло много лет…
– Это уже не моя забота, пусть этим занимается следствие, а потом и суд. Я уверен, что это она отправила Ивана Алексеевича на тот свет. Для меня эта история уже закончена. И я благодарен Богу, что она, несмотря на свой криминальный душок, вновь свела меня с тобой, с моей Наденькой…
– А мне-то что теперь делать? – воскликнула она. – Как мне-то все это осмыслить? Понять? Принять? Ущипни меня, что ли!
– После ущипну. Сейчас надо позвонить одному очень хорошему человеку.
– Это кому еще?
– Кашину. Помнишь такого?
– Петр Николаевич… Ну, конечно! – Она расплылась в улыбке.
– Я обещал ему позвонить, когда мы с тобой встретимся. Он очень переживал за тебя, все боялся, что сказал мне что-то лишнее.
В Женеве шел дождь. Надя и Григорий сидели в кафе Chez ma Cousine, что в самом центре столицы, и ели жареного цыпленка с картошкой, запивая красным вином.
– Не знаю, как ты, Гриша, а я все никак не могу расслабиться, – сказала Надя. – Я так нервничала, так переживала, что у меня зубы стучали. Я чувствовала себя настоящей мошенницей. Словно пришла в банк взять чужое.
