Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 70
— Пора! — сказал Луи.
Рауль побагровел, зубы его застучали. Он хотел встать и не мог. Ноги отказались ему служить.
— Ах, я не могу! — воскликнул он с болью и отчаянием.
Огонь сверкнул в глазах у Кламерана. Неужели всем его комбинациям суждено пропадать даром? Но он овладел собой, сообразив, что малейшая вспышка может погубить все дело. И он быстро позвонил. Пришел слуга.
Слуга подал, Луи налил в большой стакан того и другого, смешал и поднес Раулю.
— Пей! — сказал он.
Одним глотком Рауль осушил стакан. Затем он встал и, стукнув кулаком по столу, воскликнул:
Но, не сделав и двадцати шагов по бульвару, он почувствовал, что энергия, вызванная в нем алкоголем, оставляет его.
И он взялся за руку Кламерана.
— Помни хорошо о том, что мы придумали, — сказал ему Кламеран. — Главное — уметь войти. От того, с каким видом ты войдешь, зависит все! Пистолет с тобой?
Очутившись у дверей дома Фовелей, Рауль почувствовал новый упадок сил.
— Бедная женщина! — воскликнул он. — Несчастный тот человек, которому я только вчера еще пожимал руку, а сегодня уже подтолкну на гибель!.. Ах, как это подло, как подло!
— Да ну же! — оборвал его Кламеран со злобой. — Я, кажется, в тебе ошибся!
Но в это время низменные инстинкты взяли над Раулем верх, он подбежал к двери и позвонил. Ему отворили.
— Тетя дома? — спросил он у лакея.
— Барыня одна, в своем будуаре, — отвечал слуга.
Рауль стал подниматься наверх.
Глава XX
Кламеран сказал Раулю:
— Главное — это уметь войти. Сам твой вид должен оказать такое действие, чтобы не нужно было больше никаких объяснений.
Но это предупреждение оказалось излишним.
Войдя в будуар, Рауль был так бледен и так расстроен, его глаза выражали такое замешательство, что, увидев его, госпожа Фовель не могла удержаться, чтобы не вскрикнуть:
— Рауль!.. Какое еще несчастье?
Звук этого голоса, полный нежности, произвел на молодого бандита впечатление электрического удара. Дрожь пронзила его с ног до головы. Но он не оробел. Луи не ошибся: Рауль вошел в свою роль, он был на сцене, самоуверенность вернулась к нему, его плутовская натура одержала верх.
— Меня, мама, постигло несчастье… — отвечал он. — Но это уж последнее!..
Госпожа Фовель никогда еще не видала его таким. Взволнованная, вся затрепетав, она поднялась с места, подошла к нему и, посмотрев ему прямо в глаза, старалась прочитать в них всю его душу.
— В чем дело? — настаивала она. — Рауль, мой сын, отвечай же!
Он ласково отстранил ее от себя.
— В том, — отвечал он задыхающимся голосом, — в том, что я не достоин тебя, не достоин своего честного, благородного отца!
Она замахала головой, точно для того, чтобы не дать ему это говорить.
— О, я знаю себя! — продолжал он. — Я сам себе судья!
— Говори же! — воскликнула она. — Объяснись! Разве я тебе не мать? Говори всю правду, я все должна знать!
Он помедлил немного, точно боясь того ужасного удара, который должен был нанести своей матери, а потом упавшим голосом чуть слышно произнес:
— Я погиб!
— Погиб?
— Да, больше уже мне не на что надеяться, нечего ожидать! Я обесчещен, и я сам же в этом и виноват! Сам!
— Рауль… Что ты говоришь?…
— Но ты не бойся, мама, я не втопчу в грязь имя, которое ты мне дала. У меня хватит смелости пережить свой позор. Перестань, мама… не оплакивай меня… Я из тех людей, на которых ожесточилась сама судьба и для которых нет другого выхода, кроме смерти. Я сын рока. Разве ты не осуждена вечно проклинать мое рождение? Воспоминание обо мне заставляло тебя в долгие бессонные ночи испытывать угрызения совести. Наконец я нахожу тебя и за твою же привязанность ко мне вношу в твою жизнь погибель.
— Неблагодарный!.. Упрекнула ли я тебя хоть раз?
— Ни разу в жизни. Твое дорогое имя будут благословлять эти губы, когда твой Рауль умрет.
— Умрешь? Ты?
— Это необходимо, мама, этого требует честь. Я присужден к этому судьями, выше которых нет на свете, это моя совесть и воля.
— Но что же ты такое сделал?
— Мне были поручены чужие деньги, и я их проиграл.
— Большую сумму?
— Ни ты, ни я не сможем ее уплатить. Бедная мама! Я разве не все у тебя забрал? Разве ты не все драгоценности до малейшей безделушки отдала мне?
— Но ведь Кламеран богат, он сам предлагал мне свое состояние. Я прикажу сейчас заложить лошадей и поеду к нему сама.
— Кламеран уехал на восемь дней, и именно сегодня вечером я должен или уплатить, или умереть. Прежде чем решиться, я уже все обдумал. Лишиться жизни-и это в двадцать лет!
Он вытащил из кармана пистолет и насильно улыбнулся.
— Вот кто устроит все! — сказал он.
Госпожа Фовель была слишком взволнована, чтобы узреть в его угрозах хитрость. Позабыв о прошлом, не заботясь о будущем, вся поглощенная настоящим, она видела только то, что ее сын должен умереть, застрелиться и что она ничем не могла удержать его от этого самоубийства.
— Я умоляю тебя подождать, — сказала она. — Андре вернется, я попрошу у него денег. Сколько тебе было поручено?
— Триста тысяч франков.
— Завтра я их тебе достану.
— Мне они нужны сегодня же вечером!
Она почувствовала, что сходит с ума, и в отчаянии всплеснула руками.
— Сегодня же вечером, — повторяла она. — Отчего же ты не пришел ко мне раньше? Значит, ты потерял ко мне доверие?… Вечером ведь в кассе никого нет!..
— В кассе! — воскликнул он. — А ты знаешь, где лежит от нее ключ?
— Да, вот там!
— Отлично!..
Он посмотрел на нее с такой дьявольской дерзостью, что она опустила глаза.
— Давай мне его сейчас же!
— Несчастный!..
— От этого зависит моя жизнь.
— Нет, — залепетала она, — нет, это невозможно!
Он настаивал, а потом вдруг собрался уходить.
— В таком случае, мама, поцелуй меня в последний раз.
Она его остановила.
— Зачем же тебе ключ, Рауль? — спросила она. — Разве тебе известно слово?
— Нет, но я попытаюсь.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 70
