– Оно тебе не нужно, это сделала я.
– Что?
– Отдубасила его доской вчера вечером.
– Что ты сделала?
Я наглядно показываю ей, как это происходило. Некоторое время она стоит с открытым ртом, затем произносит:
– Я заметила, как он крутился вокруг тебя, когда мы провожали Бенжамена. Только не говори мне, что это он посылал тебе письма!
– На это он не способен. Но в тот день, когда мы уронили папку в кабинете Дебле, он видел ее содержимое. И теперь знает, что ему уготовано место среди нас в повозке, которая едет на эшафот…
– И за это ты его побила?
– Нет, все гораздо сложнее, но главное, что теперь он ест у меня с руки. Он нам поможет.
– Значит, вот ты какая на самом деле? Лупишь мужчин доской, чтобы подчинить себе? И что же будет дальше? Ты его свяжешь и намажешь вареньем?
Именно в этот момент Нотело проходит по коридору. Он направляется в копировальную комнату. Я тут же снимаю телефонную трубку.
– Валери, можешь подойти к ксероксу и попугать Нотело своим лифчиком, пока я буду угрожать ему доской?
– Не уверена, что все поняла, но уже бегу!
52
Нотело стоит возле ксерокса, пытаясь понять, как он работает. Увидев, что мы втроем заходим в комнату, он бледнеет. Я командую:
– Эмили, закрой дверь.
Помощник шефа пытается возражать, но вполголоса:
– Что вам еще от меня нужно? Я же на вашей стороне, вам это известно!
– Браво, Пепито, – говорю я, приближаясь к нему. – Теперь ты сам делаешь копии. Замечательно. Еще несколько месяцев работы, и ты сумеешь приготовить себе кофе, как взрослый, со своей дурацкой половинкой кусочка сахара, который никак не получается разломать.
Валери проходит вперед и приподнимает блузку:
– А этот тебе нравится?
Нотело отшатывается. Я никогда не видела, чтобы мужчина так пугался женской груди. Мне это нравится. Подумать только, было время, когда этот тип производил на меня впечатление… Валери сразу поняла, как поддержать мою игру. Эмили наблюдает за нами с блаженной улыбкой. Я атакую:
– Ты помнишь о нашей маленькой сделке?
– Разумеется. Такое разве забудешь, у меня остались синяки на всех членах моего физического тела…
Так, он начинает заговариваться, это хороший знак. Ему страшно. Он показывает нам свои руки. Валери недоверчиво смотрит на меня:
– Это ты сделала?
– Нет, доска. Я тебе потом объясню.
Я спрашиваю у Нотело:
– Как продвигается дело? Мы ждем документы.
– Я над этим работаю. Думаю, получится сегодня в обед, но ничего не обещаю. Он все время на месте.
Валери зачарованно смотрит, как Нотело трясется от страха передо мной. Она даже забывает опустить блузку. Я шепчу:
– Уже достаточно.
Нотело поспешно произносит:
– Ваш бюстгальтер очень красивый, особенно мне нравится кружево.
Эмили душит смех. Я продолжаю на него давить:
– Слушай внимательно, Пепито: эти документы нужны мне самое позднее – завтра, иначе…
Патрис из бухгалтерии открывает дверь в комнату. Эмили загораживает ему проход:
– Ты не вовремя.
Обнаружив, что тут сводят счеты в темном углу, бухгалтер не настаивает.
– Ладно, понял, ухожу. Пойду делать копии в туалете.
Нотело видит, как исчезает его единственный шанс на спасение. Я шепчу:
– А теперь, Пепито, у нас есть свидетель, что ты состоишь с нами в заговоре…
53
Я просыпаюсь оттого, что Парацетамол щекочет меня усами и урчит над ухом. В этом звуке есть что-то успокаивающее: если кот урчит, значит, все в порядке. Я и не заметила, как задремала на диване. Протягиваю руку к коту – на этот раз он не убегает. Я глажу его, он играет с моими пальцами, потом опрокидывается на спину возле моего лица. Пусть мы принадлежим к разным биологическим видам, это не мешает нам вместе наслаждаться такими мгновениями. Я утыкаюсь носом в шерстку на его животе, там, где она нежнее всего. Мне хорошо.
Интересно, сколько сейчас времени? Я вспоминаю, что изучала личные дела коллег, пытаясь предугадать маневры директора. Видимо, меня сморил сон. Я не в состоянии открыть глаза, чтобы посмотреть на часы. Две лишние минуты душевного покоя в обществе кота вряд ли ускорят чье-то увольнение.
В личных целях я более внимательно ознакомилась с делами Сандро и Венсана и не нашла в них ничего особенного. У Сандро трудовой путь достаточно скромный, хотя на каждом новом месте он растет, медленно, но верно. Венсан работал в разных компаниях, всегда довольно известных, занимающихся производством предметов роскоши. Оба не женаты, детей нет. Сандро трудится у нас четыре года, Венсан чуть меньше. Поскольку их карточки не обновлялись с момента приема на работу, они вполне могли устроить свою семейную жизнь, не сообщив об этом в отдел кадров.
На часах почти два ночи.
– Я уснула и даже не покормила тебя, малыш. Ты, наверное, голоден.
Кот ничего не отвечает, продолжая блаженно мурлыкать.
– Идем, я наложу тебе еды, заодно и сама что-нибудь съем.
Если я разговариваю с котом, значит ли это, что я становлюсь старой девой? Нет, я так не считаю. Даже будь я замужней дамой с выводком детей, я бы все равно с ним разговаривала, как и со всеми, кто мне дорог. Я прекрасно понимаю, что кот занял важное место в моей жизни. Вероятно, из-за моей способности привязываться, но не в последнюю очередь и благодаря его характеру. Я уделяю ему внимание, и он платит мне взаимностью. Я подстраиваюсь под него, знаю, что он любит, а что нет. Он делает то же самое. Мы научились заботиться друг о друге. Дома у меня есть только он, а у него – только я.
В последние дни мы реже созваниваемся с Эмили. Конечно, мы видимся на работе, но мне ужасно ее не хватает. Без наших телефонных разговоров вечера кажутся пустыми. Мы не обязательно обсуждали что-то важное, чаще просто болтали о всяких глупостях и чувствовали себя не такими одинокими. И всегда, прощаясь, желали друг другу доброй ночи. Но все же я рада, что у нее теперь меньше свободного времени. Это означает, что их отношения с Жюльеном развиваются. В конце концов, я ведь сама этому способствовала.
Коту я перестала желать доброй ночи. Он все равно мне никогда не отвечает. Наверное, потому что ложится спать позже меня. Вполне возможно, он тоже желает мне доброй ночи, но я этого уже не слышу. Знаю, звучит пугающе. Но мне нравится желать кому-нибудь доброй ночи. Я к этому привыкла. Это ритуал, связанный с жизненной необходимостью нашего вида. Мы не можем без еды и сна. Мы объединяемся для того и для другого. Необязательно с одними и теми же людьми – обедаем и спим мы в разном составе! Никто из представителей разумных видов не занимается этим в полной изоляции, за исключением людей, и то, как правило, они так поступают не по своей воле.
