Книга Ртуть - Принцесса Кентская

Вмешательство папы спасает мне жизнь, однако остаток своих дней я обречен провести в одиночном заключении. И более мрачного и недоступного места, чем средневековый замок Пуатье, моим недругам было трудно для меня подыскать. Да-да, я снова очутился в той самой сырой и промозглой темнице, в которой начался мой кошмар. Правда, на этот раз у меня имеется окно – узкое, высокое, зарешеченное, но открытое и пропускающее внутрь злобный холодный ветер и малую толику солнечного света днем. И в моем распоряжении, как и прежде, оказываются письменные принадлежности, чтобы я мог и дальше вести хронику своих злоключений. Мне принесли немного теплой одежды. Мои преданные друзья очень заботливы и предусмотрительны.

Приходят свежие новости: все мое имущество конфисковано в пользу Короны. Мои должники все же несусветные глупцы! Они полагают, что освободились от своих обязательств передо мной. Только они не учли того, что оказались теперь во власти короля, завладевшего моей собственностью. И, если они думают, что избавились от своих займов, то они недооценивают жадность нашего монарха. Теперь я отлично понимаю замысел короля – осудить меня и затем заставить моих должников выплатить ему все, что они задолжали мне. Я, конечно, допускаю, что безутешная скорбь из-за утраты любимой женщины пробудила в короле яростное желание кого-нибудь наказать. Но как это может объяснить, хотя бы отчасти, его желание столь жестоко обойтись именно со мной? Ведь Карл не может не сознавать, что из всех окружающих его людей у меня единственного не было никакого мотива вредить его возлюбленной.

Я всегда думал, что понимаю характер Карла VII и способен предугадать его поступки. А ведь моя дражайшая покровительница, королева Иоланда, неоднократно советовала мне остерегаться перемен в его настроении, мыслях и привязанностях. Карл – человек себе на уме, замкнутый и скрытный, и эта скрытность ему необходима для успешного осуществления своих замыслов. Я же всегда полагал, что знаю его лучше, чем другие, и доверял ему. И надеялся, что он считает меня своим верным подданным.

Я достиг больших успехов на торговом поприще. И этому немало поспособствовало мое умение читать чужие мысли. Я думал, что всегда смогу просчитывать на шаг вперед замыслы короля или заговорческие планы дофина. Увы, я ошибался. Но самой большой моей ошибкой была вера в честь – или, по крайней мере, в то, что этой свойство присуще тем, кто по рождению был выше меня. На своем горьком опыте я убедился, что в том мире, который я знаю, честь и совесть встречаются у людей низших сословий чаще, чем у аристократии. Я стяжал себе репутацию мудрого человека, но только теперь я осознал: в действительности я – полный глупец.

Мне становится известным, что королевский двор под началом Антуанетты де Меньеле снова предался распутству и расточительству. Новая фаворитка короля сама поставляет ему для услады юных красоток. Судя по всему, Карл развращает их роскошными нарядами и подарками, особенно украшениями. В поиске развлечений (или в попытке отвлечь себя от скорбных воспоминаний?) он переезжает с ними из одного замка в другой. И тоже носит невероятно роскошные костюмы и шляпы, усеянные драгоценными камнями. И время от времени дарит такую шляпу очередной юной фаворитке – до или после их тайного свидания. Королева Мария следует за ним повсюду, не выказывая никакого недовольства. Впрочем, разве она его когда-либо выказывала? Насколько я могу судить по тем сведениям, что сообщают мне друзья, Карл вернулся к своим прежним привычкам. И все усилия его «второй матушки» и неподдельной любви Агнессы Сорель свелись на нет. Обе женщины выпестовали и взрастили из безвольного и безответственного человека замечательного короля – короля «Победителя»! А теперь, судя по всему, он снова превратился в того посредственного распутника, которым был в молодости.

Моя темничная камера очень мала, а надежд у меня осталось и того меньше. Хотя деньги на воле еще работают, выкупая полезную для меня информацию, и запечатанные послания находят меня даже в такой дыре, в какой я сейчас томлюсь. Оказывается, уже ведутся разговоры о применении ко мне пыток с целью выведать, мог ли я утаить часть своего состояния… Сырость пятнами проступает на стенах и покрывает причудливыми разводами пол, хотя мои друзья заплатили тюремщикам за то, чтобы они выстлали его камышом. Меня мучает кашель и боль глубоко в груди – или это страданье разбитого сердца? Время идет, и мое положение и самочувствие продолжают ухудшаться.

Я провел в этой жуткой темнице уже больше года. Сегодня наконец для меня забрезжил лучик надежды. Из зашифрованного послания Жана де Вилляжа я узнаю, что у него появился план моего спасения. Господи! Умоляю Тебя! Пусть это будет правдой! Я могу получать записки, но не имею возможности посылать ответы на них. Мне остается только молиться и верить, что мои друзья успеют приехать за мной до того, как меня подвергнут пыткам. Устоять перед королевским мучителем не сможет никто – я это знаю.

Мои друзья заплатили за то, чтобы с меня сняли оковы, и в моей камере поставили кушетку со вполне сносным матрасом. Мой горшок опорожняется раз в день и ставится назад той же рукой, которая подает мне еду через крошечный люк в стене. Это единственный раз, когда я вижу здесь хоть кого-то – причем даже не человека и не его лицо, как было в других темницах, а всего лишь грязную руку без одного пальца, мизинца. И каждый новый день похож на предыдущий: я или пишу, или размышляю. Иногда, правда, я тихонечко пою. Пение меня бодрит. Я не столько молюсь, сколько просто напеваю тексты псалмов и гимнов. Теперь, когда у меня появился шанс на спасение, мне действительно хочется петь. Только пою я негромко, чтобы не привлекать внимания. Мои тюремщики, наверное, думают, что я схожу с ума. Возможно, так оно и есть…

Я знаю, что король не сможет добраться до моей торговой сети за пределами Франции – сложной системы межличностных отношений и деловых контактов, которую я выстраивал на протяжении многих лет и которая охватывает моих преданных друзей и работников. Они спасут меня. Я знаю это. Мне надо только терпеливо ждать. И не зацикливаться на пытках. Времени на размышления у меня предостаточно, но думать следует не о плохом, а о хорошем. И я стараюсь представлять себе маршруты, которые планируют друзья для моего побега. А ведь следует учесть и еще кое-что: окажись я на свободе, дневной свет и необходимость быстрого передвижения могут обернуться шоком для моего ослабевшего организма. Мне необходимо заниматься физическими упражнениями – потягиваниями, ходьбой на месте. Или я попросту не смогу уйти далеко, даже если мне удастся отсюда выбраться. Планы бегства множатся в моей голове и отвлекают от тягостных мыслей. И я искренне молюсь, чтобы они сбылись.