Фогарти сидел в баре, искал глазами аппетитную женскую фигурку, которая бы украсила его существование, и рассказывал бармену историю про «групповуху» — словом, первый раз с тех пор, как «загребли» Джека, а сам он подался в горы, чувствовал себя человеком. Одной недели в горной хижине, в полном одиночестве (за это время он выезжал лишь однажды — купить еды и газету), было достаточно, чтобы полностью одичать, утратить интерес к земным радостям.
Фогарти осточертело одиночество, осточертели сгущенное молоко и тунец, бобы и сыр, черствый хлеб и выдохшийся кофе, необходимость целыми днями валяться без дела и копаться в себе. А тут еще и свечи кончились.
До старой хижины на сваях, где он прятался, надо было ехать от Хейнс-Фоллса вниз по шоссе, потом свернуть на старую разбитую дорогу и трястись по ней еще полмили, а потом с полмили тащиться пешком. Каждое утро и каждый вечер он ходил к своему старенькому «студебекеру» — прогреть его и проверить, не угнали ли. Еще он подолгу бродил по лесу, глядя на одни и те же деревья, на одних и тех же белок, бурундуков и кроликов, на одних и тех же птиц, что, как заведенные, тянули одну и ту же бессмысленную мелодию, — а потом возвращался домой, спал, ел, думал о женщинах и читал единственную книгу, которую нашел в хижине, — «Справочник-ежегодник». Читал в основном рекламные объявления, которые подымают настроение всегда:
«Сегодня прошлогодняя зарплата кажется этим людям нищенским пособием.
Став коммивояжерами, они увеличили свое жалованье на 500 %…»
«Как, вы не похудели за последние три года?!»
«У наших торговых агентов имеются старинные турецкие пистолеты калибра 12-16-20…»
«Я рискнула — и добилась успеха!»
«Не знаю, как вы, а этот человек внакладе не останется».
«Изучайте право — и, право, вы не прогадаете!»
«Хотите добиться успеха? — Платите деньги!»
«Всем саркофагам саркофаг. Отлит из бронзы».
Фогарти закрыл «Ежегодник» и вышел пройтись. Гортанный крик дикой птицы, раздавшийся в темноте, испугал его, и он вернулся в хижину, тоже погруженную во тьму: оставшегося огарка свечи ему не хватит даже до утра. «Пора», — сказал он сам себе. Десять вечера. «Горная вершина» еще открыта, а ему необходимо выпить, необходимо увидеть людей, «положить глаз» на женщин, узнать новости. Его старенький «студебекер» завелся с полоборота. Увидит ли он когда-нибудь свой новый «олдс», оставшийся в сарае, на заднем дворе дома в Катскилле? Он так торопился, когда уезжал из дома Джека, что про машину даже не вспомнил.
За стойкой сидело четверо, а за столиком, в задней комнате, — еще две парочки. Он всех их внимательно оглядел — «никого не знаю, но вроде бы не опасны». Бармена, парня по имени Рейли (Фогарти часто с ним беседовал, но не припугнул ни разу), тоже можно было не опасаться. Фогарти заказал яблочную водку со льдом. Сам ее «гнал», продавал, любил. А Джек — ненавидел. Он выпил три рюмки, вновь почувствовал себя человеком, разговорился с Рейли и стал рассказывать ему, как однажды ночью он и еще восемь парней трахали по очереди девицу по имени Мейзи — разложили под кустом в подворотне дома на Сто первой улице и трахали.
— Я в очереди четвертым был и понятия не имел, кто она такая. Нам сказали, что баба дает, — мы и встали в очередь. Подхожу ближе, смотрю: Господи, да это ж Мейзи! Я ее хорошо знал, а ее брат Рик, мой дружок, — представляешь? — тоже в очереди стоит, прямо за мной. «Слушай, — говорю я ему, — я на нее посмотрел — страшней не бывает, пошли-ка отсюда». Беру его за руку, тащу, а он упирается — настроился уже, сам понимаешь. «Дай, — говорит, — самому поглядеть». Поглядел — стащил парня, который на ней лежал, и врезал ему хорошенько, а потом и саму Мейзи до полусмерти измочалил. Назавтра ребятам стыдно было Рику в глаза посмотреть. Все ему говорили, что позади него в очереди стояли и тоже понятия не имели, кого трахать будут. Ну, а через пару деньков Мейзи вернулась, и мы все ее за милую душу отодрали — Рик слова не сказал.
Фогарти помолчал.
— Я дважды в очередь становился, — мечтательно проговорил он.
Бармену история понравилась, он поставил Фогарти еще одну порцию яблочной водки и сказал:
— Кстати, тут вчера один про твоего дружка Брильянта спрашивал. С повязкой на глазу.
— С повязкой? Из бинта?
— Нет, скотч и марля.
— Чего он хотел?
— Не знаю. Интересовался, часто ли Джек-Брильянт здесь бывает и когда был в последний раз.
— Ты-то его знаешь?
— Первый раз вижу.
— Знаешь такого Мюррея? По кличке Гусь?
— Нет.
— Не может быть.
— А ты этого одноглазого знаешь?
— Нет, что-то не припоминаю. Может, кто-то из наших. Телефон у вас тут есть?
— Да, в конце стойки.
Фогарти почувствовал, как приливает к лицу кровь. Он вновь ощутил свою значимость. Рейли сообщил ему, что Джека выпустили под залог, и теперь надо было обязательно дать ему знать, что Мюррей (если только это был Мюррей) его ищет. Просидев целую неделю в глуши, Фогарти проклинал Джека, дал себе слово, что бросит его, что уедет, найдет себе другую крышу, что невозможно и дальше работать с человеком, у которого не все дома. Сначала Нортреп, теперь Стритер. Безумец. Но сейчас чувство досады прошло, он хотел поговорить с Джеком, предупредить его, спасти ему жизнь.
— Не трогай телефон.
Фогарти повернулся и увидел старика Брэди, владельца бара; тот стоял у него за спиной, положив руку на пристегнутый к поясу пистолет.
— Убирайся отсюда, — сказал Брэди.
— Позвонить, что ли, нельзя?
— Позвонишь в другом месте. Тебе и твоей банде тут делать нечего. Достаточно мы вам жопу лизали. Хватит.
«Пивное» брюхо, несвежая сорочка, венозная паутинка на щеках. Эту паутинку Фогарти вспомнит, когда будет умирать: в последние дни перед смертью у него на глазах появилась такая же. Все лицо в красных прожилках — любитель виски. Старый пьянчуга. Гонит меня.
— Если б не твой отец, — сказал Брэди, — я б тебя пристрелил. Он-то был достойным человеком, не чета тебе. Не знаю, как это у него такой уродился.
Фогарти вспомнил, как еще совсем недавно Брэди точно так же стоял перед ним и по его красному, в прожилках лицу катился пот, а Фогарти говорил ему, сколько пива он, Брэди, должен будет продать за неделю. Должен. Тогда за его спиной, словно бы придавая весомости его словам, стояли два вооруженных парня из банды Джека.
— Скажи спасибо, что я не вызвал полицию, — продолжал Брэди. — Своему покойному родителю спасибо скажи. Тебе, паскуднику, твой отец даже из могилы помогает. Давай, проваливай, пока цел. Щенок паршивый.
Старик погладил ручку своего пистолета — и Фогарти растворился в ночи. И отправился на поиски Джека.
