До меня только сейчас дошло, что Володька не вернулся с водопада, не ночевал дома и его нет до сих пор.
— Тихо, тихо, только без слез. Ничего еще не случилось.
— Где он может быть? — спросила я, всхлипывая.
— Что значит — где? На водопаде.
— Но он же должен был вернуться!
— А он решил остаться. Мало ли что. Заночевал в лесу.
— Но там холодно, опасно, и он голодный!
— В лесу-то опасно? Что ты говоришь, девочка! Волков там нет, чужие не ходят. Зайцев Володя вроде не боится. Да и голодным не останется, лес всегда накормит. Я его, Катя, вчера и не ждала.
— Как это — не ждали?
— Да так и не ждала. Я ведь Володьку знаю. Он с этого водопада может несколько дней не уходить, такая там красота.
— А это ничего, что мы… что я тут волнуюсь?
— А это, выходит, ничего. Если мужику вожжа под хвост попала, ты его дома не удержишь. Плачь не плачь. Только лучше не плачь. Пойдем поедим, и книжку мою ты все-таки почитай.
Есть мне не хотелось. Я прилегла на гамак, который Нино развесила на солнечной стороне, и стала читать многострадальную брошюрку, подсунутую мне вчера. Она называлась «Очищение и лечение керосином».
Сначала там рассказывалось несколько душещипательных историй об излечении керосином, во-первых, гангрены у раненого солдата во время Великой Отечественной войны, во-вторых, псориаза у слишком нервного инженера, в-третьих, рака молочной железы у почтенной матери семейства.
Далее следовала краткая справка о том, что такое керосин и с чем его едят, то есть как из него готовят чудодейственные лекарства. В одном рецепте фигурировали недозрелые грецкие орехи, и я догадалась, что именно этим средством Нино пользовала меня от ангины. Ну а потом начиналось самое интересное. Подробно и обстоятельно перечислялись все болезни и недомогания, от которых спасал керосин. Начиная с гайморита, глистов и облысения и кончая туберкулезом, подагрой и, разумеется, онкологией. И тут же — способы его применения.
Чем-то эта книжка напоминала разговоры в доме моего детства о том, что человечество спасет только сырой чеснок или только купание в проруби. С одной, но существенной разницей: керосиновая брошюра была абсолютно не агрессивной, без фанатизма и наездов на традиционное лечение.
Этим она меня и купила. Или температура подействовала, не знаю. Но к концу дня (поскольку время от времени я засыпала или шла полоскать горло) я почему-то поверила в волшебные свойства керосина. А почему нет? Ведь Нино сейчас меня им лечит, и мне становится лучше! Я даже — удивительное дело — не особенно нервничала из-за того, что Володя до сих пор не вернулся. К вечеру у меня совсем упала температура и прошло горло, но слабость осталась. И тогда я согласилась с предложением Нино провести курс оздоровления с помощью орехово-керосинового экстракта и меда.
Всего-то надо было принимать по 8-10 капель экстракта до еды — каждая порция на две столовые ложки меда. Беда в том, что есть мне совершенно не хотелось. Нино сказала, что это очень кстати, можно как раз провести разгрузочный день, что тоже полезно для здоровья.
Итак, весь разгрузочный день я ела вареную картошку без соли и запивала родниковой водой. Есть картошку без соли, чтобы оздоровить организм, это совсем не то, что просто есть картошку, даже с солью. Я давилась, но глотала ее каждые три часа, держала во рту мед с керосином до полного растворения и… спала.
Наверное, это было следствием оздоровления, но на меня напала такая же неистребимая спячка, как в профилактории. Я открывала глаза только для того, чтобы впихнуть в себя порцию картошки и прополоскать горло керосиновым экстрактом. Так продолжалось целый день. К вечеру Нино заставила меня перелечь в дом, потому что ночь обещала быть холодной и я могла замерзнуть в комнатке рядом с террасой.
Ночь будет холодной! А как же Володька со своим водопадом?
Это была последняя мысль, которая вяло проползла в моем сонном сознании и растаяла. Дальше я видела только картинки, яркие, как керосиновые разводы в лужах. Я видела зеленый самолет, спускающийся с неба, и лицо летчика в больших очках. Летчик был загорелый и улыбался белыми зубами, хотя из хвоста его аэроплана тянулся жирный черный дым. Потом самолет громко рухнул за зеленый холм, и туда побежали, широко расставляя ноги, бабки с полными ведрами. Я догадалась, что в ведрах керосин, и сейчас они будут лечить раненого летчика от гангрены, как это описано в книжке. Бабки были живописные, в просторных разноцветных сарафанах, я бы с удовольствием продавала таких у себя в магазине.
Дым вылез из-за холма и заволок все небо, оно стало сизым, и из него повалили густые хлопья снега. Они сыпались на сад, где среди ореховых деревьев цвели малиновые розы. Снежинки садились на розы и таяли, а старушка с палочкой стояла посреди сада и грозила небу. Это была какая-то сказка Андерсена, но я не могла вспомнить ее название.
Далее с замиранием сердца я увидела Володьку, который брел по заснеженному лесу и тащил на себе огромную видеокамеру. На нем были только джинсы и клетчатая рубашка, снег ложился на плечи и на камеру, и я с ужасом подумала, что камера испортится и Володька этого не переживет. Тут он остановился и начал снимать водопад у себя за спиной, и это в самом деле было зрелище, потому что вода замерзала на лету и становилась разноцветной, как керосин. Теперь-то мне стало ясно, что Вовка — это мальчик Кай, и я должна его найти, потому что он заколдован ледяным водопадом. Но как же называется сказка?
Потом у меня заболело горло, и я увидела себя маленькой в квартире у бабушки. Бабушка подошла к кровати, велела мне открыть рот и помазала там какой-то вонючей гадостью.
«Не жалуйся, — сказала она. — А то родители будут лечить тебя, окуная в прорубь».
В прорубь я не хотела, мне и так было холодно. Нужно было рассказать бабушке, что сейчас во сне я видела своего жениха и это очень важно, потому что когда я его встречу по-настоящему, она уже умрет. Но бабушка отошла, взяла с полки рыжую черепаху и протянула мне. Обе они вдруг стали очень маленькими, и бабушка, и черепаха, и потонули в ярком свете. Я прищурилась, чтобы их разглядеть, — и открыла глаза.
Солнце било во все окна. Что-то капало с карниза, наверное ночью прошел дождь. Я лежала в чужой кровати с компрессом на горле, вокруг пахло керосином, а с полочки напротив кровати, притаившись между вазочками с высушенными травками, смотрела на меня рыжая черепашка. Такая же, как бабушкины черепахи, только маленькая.
Я закрыла глаза и снова открыла их. Черепаха не исчезла. Я хотела приподняться и потрогать ее, но не могла даже пошевелить рукой. Меня опять куда-то потащило, но перед тем как уйти в глубину сна, я услышала за окном что-то такое, от чего сразу стало удивительно спокойно, но не успела понять что…
— А чем тут пахнет?
Это и было то важное и спокойное, что звучало сначала за окном, во дворе, а теперь рядом со мной. Это был голос Володи Брянского. Значит, он вернулся, не замерз на своем водопаде, и с ним все в порядке.
