Слух о Грюнвальдской битве разнесся широко. Витовт обрел всемирную военную славу. В Германии господствовало мнение, что всё решило множество «язычников» (литовцев и татар), пришедших на помощь полякам. Официальная польская дипломатия поначалу пустилась в оправдания католика Ягайло, который-де имел право опереться на подданных любого вероисповедания, как собственных, так и предоставленных Витовтом. Однако чем громче становилась слава, тем большим был соблазн присвоить лавры победителя. Подобный подход уже в середине XV в. восторжествовал в польских источниках. Литовцы ответили тем же, при этом обвинив поляков в попытках вообще уклониться от битвы, но литовская версия была письменно реализована позднее – в начале XVI в.
Ягайло и Витовт во главе победивших армий триумфально прошествовали по своим странам. В храмах звонили колокола, литовцы благодарили нового могучего Бога, даровавшего им победу, к которой безуспешно стремились поколения их предков.
Если в общей перспективе развития Балтийского региона роль /224/ Тевтонского ордена была сыграна, – конкретный ход войны еще не свидетельствовал об этом. Польша и Литва были небогатыми странами, они не располагали достаточными ресурсами и опирались лишь на мобилизованное войско. Содержавшие сами себя призывники могли участвовать в военных действиях весьма ограниченное время; государство не было способно обеспечить или заменить гарнизоны, оставленные в замках Пруссии. Между тем, руководство поверженного Ордена, располагая определенными средствами, смогло поддержать необходимую численность своей армии. Крестоносцы стали возвращать себе один замок за другим. 9 декабря 1410 г. обе истощенных воюющих стороны объявили о месячном перемирии.
В январе 1411 г. вновь собранные по призыву войска Литвы и Польши возобновили военные действия. Витовт должен был вновь следовать в Польшу, борьба завязалась подле Быдгоща. В Литву, оставленную без прикрытия, вторгся Ливонский орден. Война проходила вяло. Все три государства была истощены, и условия прекращения боев диктовались самой обстановкой: Жямайтией управлял Витовт, Тевтонский орден вытеснил со своей территории польские и литовские гарнизоны, Польша, проявившаяся как главная военная сила, угрожала Привислинью – богатейшей области Пруссии. 1 февраля в Торуне был заключен мир. Польше была отдана Добжинь, Тевтонский орден выплачивал контрибуцию в 100 тыс. коп грошей, Жямайтия переходила под власть Литвы вплоть до смерти Ягайло и Витовта. Витовту приходилось следовать в русле интересов Польши, без которой не было бы победы при Грюнвальде. Не было бы ее и без участия литовских воинов, но это участие Литве очень дорого стоило. Измученной Литве требовалась помощь Польши, но получить ее было можно, лишь применяясь к польской стратегии, а это опять вовлекало Литву в заколдованный круг – необходимости выводить войска с собственной территории. На сей раз Витовт должен был удовлетвориться условиями Торуньского соглашения. Кстати, выплата контрибуции ввергла Тевтонский орден в глубокий финансовый кризис.
Не было никаких гарантий, что не придется вновь воевать за Жямайтию. Однако это уже была сфера политических мер и военных коалиций, а не свирепая вековая борьба на уничтожение. Впервые Великое княжество Литовское вырвалось из постоянной войны, из тисков напряженности на всех своих рубежах и реальной угрозы утратить этническую территорию. Тевтонский орден, как огромный валун, перекрывал Литве путь в Европу. Эта преграда была устранена. /225/
г. Городельская унияВоцарение Ягайло на польском престоле не только связало Великое княжество Литовское с Польшей, но и расширило поле деятельности династической верхушки Гедиминовичей на пространства обоих этих государств. Островский и Вильнюсско-Радомский договоры ограничивали действия Витовта лишь литовским государством, однако даже неэквивалентные гарантии польского дворянства литовским феодалам некоторым образом увязывали эти действия с Польшей. Тем самым претензии Швитригайло становились не только заботой династии Гедиминовичей. Ягайло как высший иерарх, манипулируя владениями Швитригайло, не всегда учитывал интересы обоих государств, из-за чего, как и в других случаях, более всего страдала Литва. Устранение Швитригайло в 1408 г. привело наместников Ягайло в Поднепровские земли. С точки зрения государственных отношений это было не что иное как расширение прямой польской юрисдикции на отдельные области Литвы. Однако сближение Швитригайло с Москвой и Тевтонским орденом подорвало его династическую деятельность и еще более сблизило Ягайло с Витовтом. Еще в 1409 г. Ягайло пообещал передать Витовту Западное Подолье. В марте 1411 г. наместники Ягайло были отозваны из Поднепровских земель, которые были включены в Великое княжество Литовское. В 1411 г. Витовт на ленных правах получил Западное Подолье, которым стал управлять присланный из Литвы наместник. Авторитет, обретенный победой при Грюнвальде, Витовт разумно употребил для увеличения своего влияния в Польше. Он стал настраивать против Ягайло польских дворян, требовавших от короля расширения своих привилегий и назначения на важные придворные должности угодных им людей (таких, как возвысившийся в канцлеры Познаньский епископ Войцех Ястжембец). Литва становилась опорой для верхушки Гедиминовичей во властно-политической системе, руководимой Польшей.
Островский и Вильнюсско-Радомский договоры в равной мере защищали как династические интересы Витовта, так и тесно с ними связанные государственные интересы Литвы. По мере расширения деятельности Витовта в Польше возникла дилемма – какие из этих интересов получат перевес? Десятилетия деятельного правления Витовта привели к структурным переменам в литовском обществе. Уже при заключении Кревского договора было указано, что его одобряет (высшее) дворянство. Внезапное расширение великокняжеского домена подключило новых людей к общественной деятельности, оживило политическую карьеру пред- /226/ ставителей знати. В межгосударственных договорах и зарубежной переписке это участие стало весьма заметным. Вельможи приобрели личные печати, украшенные собственными знаками, которые еще не стали гербами. Это была среда, наиболее ущемленная Кревским договором, узаконившим польскую гегемонию. Связи с Польшей способствовали заинтересованности в союзе с Краковом (литовские дворяне получили совещательный голос при выборах короля Польши), однако это не устраняло стремления воспользоваться возможностями благоустройства, предоставленными развивающейся государственностью. Посему договор с Польшей высшее литовское дворянство в первую очередь расценивало с точки зрения собственной государственности, и великий князь должен был с этим считаться. Он и сам был заинтересован в литовской государственности, ибо лишь эта опора давала ему влияние в Польше. Все это мешало проявиться серьезной коллизии интересов между дворянством Литвы и Витовтом, однако эти интересы уже проявили себя как самостоятельные, пусть и взаимосвязанные, политические факторы.
Победа при Грюнвальде показала Литве и Польше, какие успехи может принести их союз, а Торуньский мир (отнюдь не равноценный победе) – насколько им еще нужен этот союз. Вклад Литвы и Витовта в эту победу укрепил их позиции, но не настолько, чтобы вырваться из польской зависимости. Поэтому стала необходимой ревизия правового положения Литвы и Польши (а также их монархов), которая могла состояться лишь в рамках оформленной польской гегемонии.
