Из залов на улицу время от времени доносился то хохот, то истеричные, раздирающие душу вопли. Чьим неупокоенным душам принадлежали эти голоса – гулиевских женщин или любовников княжны – неизвестно. Но в том, что кричат привидения, люди, жившие поблизости, не сомневались. «Снесли бы его поскорее! Всю душу эти ночные вопли вымотали. Сил больше нет!» – жаловались горожане, до смерти перепуганные духами, которые в темноте хозяйничали в особняке. Однако городские власти были глухи к их мольбам – дом стоял на месте.
По некоторым сведениям, земля, на которой стоит замок, принадлежала знаменитому ставропольскому купцу Игнату Волобуеву. Здесь жила его дочь Анна с мужем Сергеем Деревщиковым – городским головой. Якобы построили они это красивое здание для себя, но прожили в нем недолго: Деревщиков внезапно исчез. Анна Игнатьевна спешно продала дом и уехала.
После отъезда Анны Волобуевой у дома много раз менялись владельцы. Богатые люди покупали красивый готический особняк, но не проходило и месяца, как они избавлялись от него, продавая за бесценок, и уезжали. Говорили, что по ночам в коридорах слышались шаги, хлопали двери комнат, в кабинете на пол падали книги – в доме явно кто-то был.
Старожилы рассказывают, что однажды июньской ночью из дома выскочила молодая женщина. В белой ночной рубашке и туфлях на босу ногу, она бежала по улице и рыдала: «Не могу я так больше! Они повсюду!» Это была очередная хозяйка строения. Бедняжка не вынесла ночных шорохов, жуткого хохота и теней, слоняющихся по коридорам.
Шли годы. Городские власти стали сдавать бесхозный особняк внаем. Разные люди останавливались здесь. Например, игуменья ставропольского Иоанно-Марьинского женского монастыря мать Феофила. А несколько раз прохожие видели, как в дом заходили люди в длинных черных рясах, глубоко надвинув на лицо капюшоны. Это были монахи, прибывшие сюда из Закавказья. Но и эти постояльцы прожили в особняке недолго. А по городу поползли слухи: раз уж слуг божьих нечистая сила выжила из «проклятого дома», то простым смертным туда вообще нечего соваться.
С началом череды войн ХХ века дом отдали под госпиталь. Сюда привозили раненых с полей первой мировой, а затем и гражданской войны. Десятки солдат и офицеров встретили смерть в стенах готического замка.
Однажды Ставрополь содрогнулся от ужаса: ночью в госпиталь пробрались офицеры Добровольческой армии и жестоко расправились с несколькими десятками красноармейцев, лечившихся там. «По дому бродят тени убитых солдат», – шептались потом в городе и обходили особняк стороной.
Во время фашистской оккупации города в доме разместился немецкий госпиталь со складом лекарств. И опять дух смерти бродил там – десятки немецких военных умирали даже от пустяковых ран.
Во время отступления немцы в панике уничтожали городские здания, заминировали они и госпиталь. Но дом почему-то не взлетел на воздух – неведомая сила не позволила разрушить замок. С тех пор уже все стали называть особняк проклятым.
Отсутствие каких-либо документов о доме на Комсомольской, 100 объясняют двумя причинами. Или архивы уничтожили немцы в 1943-м, когда уходили из города, или это сделали гораздо раньше, в 1920-е годы в целях конспирации, когда здесь размещалась ЧК.
Сегодня в особняке на Комсомольской никто не живет, балконы обвалились, двери наглухо заколочены, вместо стекла в оконные рамы кое-где вставлена фанера. Теперь это настоящие «графские развалины», где по-хозяйски расположились тени людей, встретивших здесь смерть.
И только по вечерам в холле особняка включается аварийное освещение, да иногда к нему подходят люди с фотоаппаратами. Это туристы, услышавшие городские легенды. Они хотят лично проверить, живут здесь духи или нет. «Охотники за привидениями» расхаживают около дома и пристально всматриваются в грязные окна: а вдруг повезет – и в глубине зала появится загадочная тень или послышится смех, похожий на плач.
«Нехороший» дом купца Перелыгина
В 1880-х годах в городе Орле обанкротился городской общественный банк. В одночасье разорился сам и разорил горожан. Вышедшее за двадцать лет до орловских событий «Положение об общественных банках» предоставляло российским банкирам полную свободу деятельности, и они стали усиленно привлекать средства со всей страны. Балансы крупнейших общественных банков в разных городах государства измерялись миллионами рублей. Но вот вложить собранные огромные средства прибыльно и надежно им, действовавшим в основном в пределах своих городов, не удавалось.
В результате с 1878 года начались банкротства крупнейших банков, прогремевшие на всю Россию.
Вроде ничего сверхъестественного в этом не было: обанкротились не только орловские финансисты. Но у жителей Орла на этот счет имелось иное мнение. Это, может, где-то банкиры проворовались или, на худой конец, нерадиво распорядились доверенными им деньгами, а у них все иначе! Виновато во всем «дурное место»: был бы банк устроен в другом здании – и сам процветал бы, и орловцы богатели бы.
Может, и осталась бы вся эта история в числе городских легенд, но… Ровно через сто лет разорился еще один банк, расположившийся в том же доме. Вроде и в этом случае обошлось без мистики, тогда в стране вообще был дефолт. Однако в сознании орловских обывателей представление о роковом для банков месте лишь укрепилось.
Располагались оба банка в так называемом «доме Перелыгина» на Московской улице. Это с виду обычное двухэтажное кирпичное здание, состоящее из основной части и правого крыла, заложил 9 июня 1856 года орловский купец и почетный гражданин Алексей Перелыгин. Левое крыло достроить он не успел. С купеческих несчастий и началось мистическое невезение.
Перелыгин был уважаемым в городе человеком и старостой церкви Покрова Пресвятой Богородицы, когда-то одного из центральных храмов Орла. Во время большого городского пожара 1848 года церковь сильно выгорела, и ее фактически пришлось отстраивать заново. Взявшийся за это дело негоциант отнесся к своим обязанностям ревностно: чтобы получить нужные средства для строительных работ, он даже продал городу свой недостроенный дом. Было это в конце 1863 года.
Тогда же Перелыгин заметил, что кладка сводов храма мастерами ведется с нарушением всех строительных норм и правил. По его ходатайству была создана представительная комиссия, которая, впрочем, изучив чертежи и сметы, нарушений в строительстве не нашла.
Перелыгин пытался возмущаться, но против мнения интеллигентов с высшим образованием, к каковым относились архитектор храма Н. Т. Орлов и прочие члены комиссии, мнение купца, выросшего за прилавком, не было авторитетом для публики.
Гром грянул ровно через десять лет после продажи перелыгинского дома. 8 ноября 1873 года в восемь часов утра рухнул центральный купол храма, а под ним оказался погребен и один из боковых. Перелыгин разорился: вместе с куполом отправились в небытие 50 тысяч его кровных рублей – сумма по тем временам огромная.
Алексей Николаевич меж тем оказался человеком упрямым и через год после аварии все-таки отстроил с новыми мастерами четыре боковых купола и освятил боковые приделы храма. Центральный же купол так и пролежал двадцать два года в развалинах и был окончательно восстановлен лишь в 1904 году.
