Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 100
Когда спрашивают, как я отношусь к Ирине Константиновне Скобцевой, я всегда подчеркиваю, что она мама моих сестры и брата, и этим все сказано. Мы вместе с ней вручали премию Сергея Бондарчука на фестивале «Золотой Витязь». Она приглашала меня и моих детей к себе домой, она видела наше сближение с Аленой и Федором, особенно после ухода отца из жизни. Я чувствую, что она понимает, что дети и внуки Бондарчука должны быть вместе в этой сложной жизни.
Я счастлива, что у меня были моменты истинного контакта с отцом, которым ничто не помешало: ни драма детства, ни невероятная занятость отца. Даже между родными людьми иногда возникает напряжение, не сразу подбирается тон разговора… А мы – как будто вечно существовали вместе, и не было этого разрыва…
Покой и воля
Недавно я вновь побывала в селе Белозерка Херсонской области на родине отца, где прошли первые четыре года его жизни. Дом Бондарчуков не сохранился, но на этом месте стоит небольшая стела, написано по-украински: «Здесь родился великий режиссер Сергей Бондарчук». И рядом часовенка. Вот так чтят земляки его память. Меня там повсюду сопровождал местный историк-краевед, абсолютно шукшинский персонаж. Говорил он с пафосом:
– Ваш папа не мог родиться в другом месте! Только здесь!
– Почему?
– Земля богатая. Древняя. Здесь обитали скифы, сарматы! В нашем Белом озере до сих пор золотой скифский конь лежит! А народу по нашей земле столько прошло, что голова кругом идет!
Действительно, в Белозерке жили и сербы, и болгары, и турки, и цыгане, и венгры, и русские, и украинцы… Отец – не просто украинец, его кровь «собиралась» веками. Может быть, поэтому он был таким могучим, титаническим человеком? Многие побаивались даже его облика – гордо откинутой головы, пронзительных черных глаз, сильного голоса…
А мне в Белозерке очень важно было наполниться всем, что открывалось взору маленького Бондарчука. Он видел это удивительное озеро-море, пойму Днепра, он уходил в эти ковыльные степи…
«Степь» – редкий фильм. Сергей Федорович вновь пошел по самому сложному пути. Экранизация чеховской повести не предполагала бурного успеха у массового зрителя, какой был у «Судьбы человека» или «Войны и мира». Отец создал сокровеннейший фильм, потому что чувствовал и любил степь с детства. А все, что любишь в детстве, остается в тебе навсегда.
Я в детстве часто бывала у своего дедули Федора Петровича Бондарчука. Отец Сергея Федоровича очень любил землю – ухаживал за ней, разбивал виноградники. Любил скакать на лошади. А по обличью был натуральный Гришка Мелехов – горбоносый, худой. Отец на него не похож, он больше в мамину породу.
Невозможно понять моего отца, не зная того, что ему было близко. Он очень любил природу. Философ, мыслитель, он искал на природе уединения, встречи с самим собой. Художник обязан сохранять себя для главного – творчества. И лучшего друга, чем природа, не найти.
Природу среднерусской полосы Сергей Федорович воспринимал довольно равнодушно. Березки – это шукшинская душа. Бондарчуковская – бескрайняя степь, по которой можно привольно скакать, или лежать в траве, чтобы она тебя щекотала, или говорить с вечным горизонтом, не заслоненным деревьями, и видеть, как земля сходится с небом. В отце было больше того, что мы называем космическим. Он очень почитал Циолковского именно за его мысли о бессмертии человеческого атома, о том, что мы не уходим бесследно…
Однажды у отца на даче мы пошли на огород – крепок в нем был дух земледельца: ну, думаю, сейчас покажет свои огурцы, а он подводит меня к бамбуку, привезенному из Японии. «Сейчас ты услышишь звук». Мы долго стояли, ждали, пока бамбук наполнится водой, и вдруг раздается: «Бу-у-ум», а потом что-то похожее на хлопок. Он прошептал: «Ты слышала?» – «Да-а-а… – так же шепотом ответила я. – Что это было?..» – «В душе художника никогда ничего не родится от криков толпы. Он должен быть внимателен к любому, даже самому мимолетному изменению вокруг себя: секунду назад не было этого звука, но он прозвучал, и что-то изменилось в мире. Японцы в эти изменения тысячелетиями вслушиваются и вглядываются, поэтому у них такая великая, древняя культура. Учись наблюдать за миром – и душа наполнится бессмертием…»
Мир художника
Отец замечательно рисовал. Но никогда не выставлял свои полотна, потому что вершиной в живописи для него был Леонардо да Винчи. Где Леонардо и где Бондарчук? – считал он. Но в нем поистине кипела увлеченность миром художника, например, тем, как гений постигает, что есть краска.
Он накладывал краску осторожно, пристально вглядываясь в объект, который писал. Работал он в основном маслом. Однажды я приехала к нему на дачу в Барвиху. Он был с мольбертом в руках и работал над удивительной картиной. Объект, который он писал, я могла рассмотреть. Это был кусок древесины без корней, часть ствола вишни, но самым удивительным было то, что от обрубленного ствола шла ветка, и она… цвела! Картина была пронзительно печальна.
«Давно… замыслил я побег в обитель дальнюю трудов и чистых нег». Это уже о той черте, которую не видишь, но видит дорогой, близкий человек, тяжело заболевший и знающий, что дни его сочтены. За полгода до ухода отца я была предупреждена. Я не знала, что он смертельно болен, но он вдруг мне приснился, пришел в мой сон, чтобы попрощаться. Я рыдаю, обнимаю его и понимаю, что больше мы с ним в реальности не увидимся. Кто нас предупреждает? Как? Сущность родных людей, она всегда знает, что происходит. Тем более если родные люди любят друг друга. Я очень любила отца. И люблю его.
«Одна любовь души моей…»
Начало
Двадцать лет назад я получила предложение режиссера Владимира Мотыля исполнить роль Волконской в фильме «Звезда пленительного счастья». Мало кто знает, что из этого фильма исчез образ Пушкина, соответственно, и сцена встречи Волконской и Пушкина. И вот эта тема вернулась ко мне, а вместе с ней и ее герои. Сомнения по поводу предстоящих съемок художественного фильма исчезли у меня сразу после того, как мы нашли Пушкина – артиста Игоря Днестрянского. Наверное, это судьба.
Первый раз мы приехали в Пушкинские горы в ноябре 1994 года вместе с моим детским театром «Бемби». В октябре ушел из жизни мой отец, Сергей Федорович Бондарчук, и в Святые горы я приехала в трауре.
На наши детские спектакли «Снежная королева» и «Красная шапочка» собрали великое множество ребятишек из окрестных деревень. Так что даже большой зал Культурного центра едва вместил зрителей. И они сидели с двух сторон сцены. Играли наши маленькие артисты хорошо, но более других всем запомнился молодой актер нашего театра, игравший роль сказочника Андерсена – Игорь Днестрянский.
Пушкинисты пошутили – Пушкин приехал. А затем, в Тригорском, Игорь сел на скамью Онегина, и кто-то из наших ребят сказал, что если его завить, он будет очень похож на Пушкина. Стоявшие рядом пушкинисты это подтвердили, а потом все это забылось. Забылось до времени.
Замысел фильма о Пушкине и Марии Волконской возник давно, я знала, что о Пушкине не было снято ни одного биографического фильма с 1936 года. И вот в марте 1999 года, в канун 200-летия поэта, наша небольшая съемочная группа приступила к съемкам двухсерийного телевизионного фильма «Одна любовь души моей».
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 100
