…Над ти-ихим ёзером спа-акойнымГа-а-арят па-аследние лучи… –
заливался под баян чей-то дребезжащий тенорок.
В начале одиннадцатого часа Стелла собралась было уходить, но как раз в эту минуту пришел Дмитрий. Он бесшумно отодвинул стул и сел возле Стеллы. Она вздрогнула и повернулась.
– Митя… – тихо и радостно ахнула Стелла. Глаза ее мгновенно наполнились слезами.
– Что подать? – спросил подошедший официант.
– Пива… – кратко бросил Дмитрий. – Две бутылки «Трехгорки».
Официант ушел.
– Ну, как ты, Стрелка? – мягко и весело спросил Дмитрий.
– Ничего… – сквозь слезы ответила Стелла и потупилась.
– Ну, будет, будет… Что ты раскисла?
– Так… Люблю тебя очень.
– А как насчет…
Он не договорил, а Стелла робко сказала:
– Плохо.
– Почему – плохо? – нахмурился Дмитрий.
Глотая слезы и сбиваясь на каждом слове, Стелла путано рассказала о том, как Гриша Банный утопил корзинку. Против ее ожидания, Дмитрий совсем не рассердился:
– Ты не огорчайся, Стелла, – спокойно сказал он. – Тут… многое изменилось. Может быть, даже очень хорошо, что Гриша утопил свинец. Я от производства дроби отказываюсь… – добавил он с улыбкой.
В самом деле, уже на третий день после отъезда Стеллы Дмитрий стал задумываться. Подпольная типография – дело громоздкое и рискованное. Да пожалуй, что и – малополезное. И чем больше он раздумывал над этим, тем все больше склонялся к тому, что и от этого надо отказаться. И – отказался.
– Теперь вот что, Стелла: тут дело похуже есть… – строго сказал он. – Тебя усиленно ищут. На «Катькину малину» была облава. Сазана, Чижа и Екатерину арестовали. Федька убежал.
– А Таня? – быстро спросила Стелла.
– Таня тоже арестована… Екатерину через три дня выпустили. Выпустили, по-моему, не зря. За нею следят. Я видел ее. Рассказывала – ищут тебя, выпытывали, где ты, куда уехала…
– А тебя? – тревожно перебила его Стелла.
– Нет, про меня ничего не спрашивали… – спокойно ответил Дмитрий и, подумав с улыбкой, добавил: – Меня, брат Стрелка, ищут в другом месте… Так что знай, что тебя ловят. И скажи ты мне, пожалуйста, чем это ты им так насолила?
Подошел официант и поставил на стол стаканы и бутылки с пивом.
– Что еще?
– Ничего. Спасибо… – мрачно ответил Дмитрий.
А когда официант отошел, снова спросил у Стеллы:
– Так чем же?.. Должно быть, ты от меня что-то скрыла и не все рассказала.
– А ты мне разве все о себе рассказал? – обиделась Стелла.
– Ну, я… я другое дело… – усмехнувшись, сказал Дмитрий, понимая, однако, что упрек Стеллы по-своему справедлив.
– Скрыла. Это верно – скрыла… – вздохнула Стелла. – Они из меня хотели шпионку сделать. Чтобы я, значит, с иностранцами спала и выпытывала у них всякое там… Я согласилась, чтобы только из тюрьмы выйти. А как только вышла, так и удрала из Ленинграда. Вот и все.
Дмитрий задумчиво стучал пальцами по столу.
– Это плохо, Стелла. То есть то, что ты отказалась, это хорошо. Но они тебе этого никогда не простят. Это ты помни.
– Митя… – тихо позвала Стелла.
– Что?
– Митя, давай уедем куда-нибудь вдвоем, а?
– Куда ж?
– А я не знаю. Только – подальше куда-нибудь. Обоих нас ловят… не бросай меня. Я ведь очень тебя полюбила. Я, как раба, тебе буду… Не бросай меня, Митя.
Она с такой мольбой и с такой бесконечной нежностью смотрела на него, что у Дмитрия что-то защекотало в горле. «А она больше человек, чем так называемые порядочные люди», – мелькнуло у него. Раздумывал же он только одну минуту и, мягко положив свои тяжелые руки на руки Стеллы, тихо сказал:
– Ладно, Стрелка, не горюй. Поедешь со мной. Я теперь на Кавказ еду… А в самом деле – поедем вместе!
Стелла низко склонила голову, и Дмитрий почувствовал, как на его руки упали одна за другой две горячие слезинки. Первый раз в жизни Стелла плакала не от горя, а от радости.
XXXI
Переночевали у знакомой Стеллы, в маленькой комнатушке, в подвале. Проснулись поздно и сейчас же принялись собираться в дорогу. Повеселевшая Стелла, комкая юбки и кофточки, без разбору запихивала их в чемодан. Дмитрий, стоя над грязным, вонючим тазом, умывался из глиняного рукомойника с отбитым носом. Искоса наблюдал за Стеллой.
