К этой же многоплановой операции привлечена и военная разведка Генштаба, и представитель 10-го Главного управления военного ведомства генерал Равенских, и маршал Константинов.
Министр обороны, маршал Советского Союза Владимир Владимирович Константинов, используя показавшиеся ему благоприятными обстоятельства, затеял свою игру. В рамках поставленной задачи он инициирует свои ходы, подтягивая к югу Африки ббльшие, чем нужно, чем планируется, военные силы, в том числе и атомные подлодки, рассчитывая, что в итоге сможет всю эту мощь использовать сам. Ему мнится, что он может стать спасителем русского и других народов советской страны; сможет избавить народы от несправедливости, от запрограммированной, насильственной «благодати», на поверку оказавшейся чудовищной нищетой, от привычного, уже не замечаемого ими рабства. Но он, не делящийся этими планами ни с кем, знает, что есть сила, которую ему не одолеть… если только ангелы небесные, чья праведная мощь будет подкреплена ядерными залпами, не встанут на его сторону. Волнение охватывает маршала, когда он вспоминает встречу в особняке Архимандритова. Осознавая, что товарищ Архимандритов может являться его мощной поддержкой в Политбюро, тогда, когда ему понадобится действительно очень веское слово. Но при всем при том маршал не хотел осознавать странную, гнетущую мысль, что он — пыль, ничто, ибо находится в полной зависимости от своих коллег по Политбюро, потому как даже его власть на главного военного советника в Анголе генерала Равенских не распространяется в полной мере, так, как должно быть, как бы хотелось… и это он чувствовал…
Тогда как Архимандритов был прикрыт со всех сторон. При любом повороте событий. Даже если мир окажется втянут в Третью мировую войну.
В случае надобности, если возникнут непредвиденные обстоятельства и разговоры среди коллег, на заседаниях Политбюро секретарь ЦК Архимандритов может резонно намекнуть члену Политбюро, руководителю госбезопасности страны, что ответственный чиновник его ведомства в лице генерала Круглова также причастен к этой операции. Если из-за проблем, возникших в южноафриканском регионе, в сложном положении окажется и член Политбюро, руководитель внешнеполитического ведомства страны, то ему останется только одно: как всегда, рьяно отстаивать позиции своей страны, ведь то, что делается от имени Союза, делается априори правильно; а значит, он будет отстаивать позиции Архимандритова, даже не подозревая о его причастности к происходящему.
Тактика подковерных интриг известна ограниченному кругу людей; самый опытный среди них — соратник товарища Сталина, или, как еще говаривали, сталинская тень, то есть Арсений Алексеевич Архимандритов. Уникум, умеющий всех и всегда поставить на место.
Строя и воплощая свои планы, Архимандритов — всегда! на всякий продуманный случай! — подставляет всех, кто работает по его сценариям. Все его соратники, все исполнители, все преданные рабы, все тайные ненавистники, завистники и лживые плуты — заранее обречены. И незнание этого — самая большая ошибка всех и каждого, кому доводится работать на Сатану.
Глава 29
Накануне вечером Ричард Дэйв прибыл в Веллингтон, остановившись в своем личном номере отеля «Хилтон». На 8.30 утра было назначено заседание межправительственной комиссии по торгово-экономическому сотрудничеству с Англией, Францией и США. Дэйв прибыл в офис министерства экономики за 10 минут до начала; он был одним из сопредседателей межправительственной комиссии от США и всегда участвовал в ее заседаниях.
Сев за круглый стол в том месте, где на табличке было отмечено его имя, он, как многие годы подряд, оказался на несколько человек дальше от проводящего мероприятие главы комиссии и осмотрел собравшихся — тех, кого он еще не успел поприветствовать. В переговорах участвовало около тридцати человек, многих из них Ричард хорошо знал.
Прошло уже пять дней и ночей, как его не навещала Хэлен. Прошедшая ночь, проведенная в Веллингтоне, также не принесла никаких сюрпризов, и измученный видениями мозг Дэйва наконец получил полный отдохновения сон. Привычный к своему номеру, воспринимаемому им как еще одна комната его огромного дома, только находящаяся в другом городе, он с повышенным любопытством рассматривал ее на этот раз. Здесь также имелись фотографии покойной, которые он переставил в другое помещение, подальше от кровати. Раньше он бы себе такого не позволил, это даже не могло бы прийти ему в голову. Нет, он не пытался расстаться с ее образом, но хотел отдалить ее от себя — неживую, изображенную на карточке. Он жаждал и боялся видеть ее осязаемую, полупризрачную и одновременно желанную…
Заседание проходило в обычном режиме. Через пять-семь минут после начала пресса покинула зал, унеся диктофоны, микрофоны, фото— и видеокамеры; протокольная съемка завершена. Вместе с остальными репортерами из зала вышли трое журналистов, аккредитованных от Франции: двое мужчин и девушка в плотном одеянии и чадре, представляющая международный исламский канал, чей офис находился в Париже. Молодые люди, прошедшие спецподготовку в Союзе, были агентами референта Румянцева. Тех пяти минут, что они находились в зале, с лихвой хватило на то, чтоб оставить после себя микровещицы — игрушки, изготавливаемые на разные случаи в лабораториях Сатаны.
А когда настало время кофе-паузы, вдруг оказалось, что никто не встает из-за стола, хотя был объявлен перерыв. А те, кто попытался оторваться от кресел, в недоумении опустились обратно; ухоженные дамы неопределенного возраста, представляющие интересы своих стран наравне с мужчинами, также в некотором смысле были повержены в шок тем, что происходило в эту минуту. Это могло бы показаться пошлой, неуместной шуткой, насмешкой над респектабельными людьми, занятыми решениями дел государственных и бизнеса… если бы только этот короткий фееричный спектакль остался в памяти присутствующих и они смогли бы вынести его на обсуждение. Но секрет применяемых в данной операции «штучек» заключался в том, чтобы стереть из памяти то, что происходит на протяжении десяти-пятнадцати минут…
Время спектакля было рассчитано с точностью до миллисекунды. И если Папа Сеня любил фантастические сцены, то его референт кавторанг Румянцов тоже ощущал некоторую страсть к эффектным развязкам.
В тот момент, когда приятный голос уведомил о перерыве на кофе, высокие двери в зал заседаний приоткрылись, и перед присутствующими предстала прекрасная молодая женщина, легкой, почти балетной походкой приближающаяся к массивному столу. Сразу превратившиеся в зрителей заседающие не произнесли ни слова, когда увидели, что женщина крохотными босыми ножками пробежала по глянцу пола и, словно кошка, прыгнула на стол. Видение, приведшее всех в шок, было полностью нагим! И с каждым ее шагом по ровной поверхности между бумаг, бутылок с минеральной водой и соками, между стаканов и ручек у каждого человека, возле которого она медленно пробиралась к цели, возникало понимание, что что-то тут не так… но что — понял Ричард Дэйв. Остановив на нем невинный взгляд, к нему подходила прекрасная кукла, нет, не в смысле красотка, как кукла, а как целлулоидная игрушка из детского магазина, у которой под платьем ничего нет, кроме безликого пластикового пространства, где должна находиться кучерявая женская прелесть. И это существо, рассыпая по плечам роскошные золотые волосы, эта инопланетянка без единого волоска на всем теле, сверкая беззащитной первородной целлулоидной оголенностью, медленно и грациозно приближалась к Ричарду.
