– Да мало ли туристов! – Рощин широко повёл рукой по площади перед дворцом. – Смотри, здесь не лучшее место – отсеивать людей с камерами. Каждый первый! Ба! Я же придворный художник, хочешь – пройдём сквозь королевский парк и выйдем через другие ворота.
– Нельзя! Там рамка металлоискателя, а у меня пистолет подмышкой, – проворчал граф. – Когда имеешь дело с драгоценностями – будь готов ко всему.
– Ничего себе! – Влад обнял друга за плечо. – Средний изумруд давным-давно лежит в моём бумажнике. В отель заезжать не нужно. И раз уж паб в той стороне, давай заскочим в галерею? Там есть чёрный ход во двор, а потом через арку проберёмся на соседнюю улицу… Точно – любые шпики отцепятся!
– Умыл! – восхитился Дорсет. – Говорю ж – ты родился в Лондоне.
Тридцатая глава
Владелец галереи «Львиное сердце», которому сообщили о прибытии «русского Леонардо» с графом Дорсетом, немедленно выбежал из своего кабинета в зал с умело приклеенной, но всё же, искренней улыбкой. Дела его ныне пошли настолько хорошо, что он смог вдвое поднять плату за аренду. Теперь художники стояли к нему в очередь, расписанную на месяцы вперёд. Привычно лавируя среди посетителей, баловень чужой фортуны отыскал наших друзей в одном из боковых выставочных помещений. Именно с этой комнатки Рощин начинал завоёвывать Британию. Теперь же Влад и Майкл понуро стояли напротив картины с четырёхрукой и четырёхногой обнажённой дамой лет тридцати или сорока, в общем, неопределённого возраста. Грубые длинные мазки монотонным акрилом показывали не красоту тела, пусть и такого странного, а лишь неимоверную спешку автора.
– Добрый день, господа! – воскликнул галерист. – Всегда очень рад вас видеть! Да-да, ваши полотна, сэр Влад, произвели мощное впечатление на весь мир живописи. Появились подражатели. С собственным взглядом и манерой письма.
Граф кивком поприветствовал владельца художественных площадей и со скепсисом переиначил произнесённую фразу:
– С собственной бездарностью и плачевными плодами. Этой каракатице явно не хватает ещё одной головы, пупка и пары больших воронок.
Рощин засмеялся и взял Майкла за локоть:
– Это не воронки, а бюст такой.
– Таких бюстов не бывает, – упрямо и зло покусывал губы Дорсет. – Знаешь, что самое противное? Эту мазню обязательно купят за приличную сумму. Ты посмотри, он и название твоё на свой лад переиначил! «Современная Цирцея».
– Да плюнь на неё! – Влад безмятежно махнул ладошкой. – Стой-стой, ты и впрямь собрался? Пойдём отсюда! От греха.
Во время этой беседы галерист обескуражено покачивался с пяток на носки и молчал. Рощин, уводя графа от жуткого мутанта, весело подмигнул радушному хозяину:
– Вы не обижайтесь. Тут уже на нас оглядываются – отоприте нам, пожалуйста, запасной выход.
– С удовольствием!
Во дворике ребята закурили. Несколько голубей моментально слетели с крыш к их ногам и загуркали.
– Есть просят, – пробормотал Влад. – Как и тот, с «Современной Цирцеей». Надеюсь, ты не всерьёз так разошёлся?
– Как тебе сказать… Сейчас твои слова успокоили. Может, действительно, получив гонорар, он нарисует что-то прекрасное, – растягивая слова, Майкл, юродствуя, мечтательно задрал голову к облакам, но через миг, уже глядя в глаза другу, заговорил нормальным голосом. – Сам-то веришь в это? Вот именно, что – нет. Этот деляга будет и дальше промышлять своей отвратной мазнёй. Это же выгодно. Я рассуждаю так: допустим, на картины есть сто тысяч…
– У кого?
– Абстрактно. В обществе есть. На ту же еду – двести тысяч, на одежду и жильё – по столько же. А на искусство – некий остаток, излишек от всего прочего. Эти самые абстрактные сто тысяч. И, если они могли бы уйти на покупку настоящих полотен, то вот такие имитаторы, играющие на моде, на чужих идеях, фактически воруют деньги у истинных творцов. Творцы-то как раз, как эти голуби – слушают наше «гуль-гуль» на голодный желудок, а все куски уже стащили вороны и галки.
– Лихо! Никогда об этом не задумывался, – Рощин бросил окурок и сразу затоптал его, чтобы голуби случайно не обожгли клювы. – Хотя у меня на родине было ощущение, что на искусство в обществе совсем нет денег. Всё уходит на еду и одежду.
– Ошибаешься! – запальчиво воскликнул граф. – В конце концов, у вас же не Африка. Даже в самом нищем обществе есть полпроцента богатых. Среди них, конечно, только один из ста худо-бедно интересуется живописью, но в масштабах страны для поддержания подлинных талантов их вполне достаточно. Вспомни своего губернатора с женой! Тебе повезло с ним, а ему с тобой. А мог бы попасться подобный фрукт, – Дорсет указал на чёрный вход в галерею. – Современный. И толстосум находился бы в полной уверенности, что заплатил ему за шедевр. Для тебя бы уже денег не осталось…
– Меня тоже всегда изумляло, что до двадцатого века живопись, всё же оставалась именно таковой. Живым письмом, – Влад вытащил еще одну сигарету. – Никому бы и в голову не пришло выставляться с подобной дрянью. Любой рисовальщик должен был вначале овладеть элементарной техникой для этого, а уже затем искать свою неповторимую манеру. Помнишь, как мы с тобой после выпускных экзаменов устроили себе тур по маленьким русским городкам? В тамошних музеях висят старинные полотна неизвестных крестьянских самоучек с портретами купцов и купчих. Эти… ну, всякие эстеты презрительно называют такие холсты «лубком». Конечно, может нарисовано и наивно, но, по крайней мере, все зрители даже спустя двести лет реально могут увидеть, как выглядел тот или иной персонаж. К сожалению, мы не можем сейчас поменять отношение…
– Должны! – перебил друга Майкл. – Я тебе кое-чего не рассказывал, пришло время открыться. Зная твои работы ещё по академии, и, тем более, увидев богинь, которых ты привёз, у меня появилось жгучее желание вновь создать моду на настоящее искусство. Если угодно, возродить художественный вкус. Приподнять планку. Да, заработать, конечно, не без этого, но честно! Без обмана. Не поверишь, но мне зримо представлялись твои последователи. Последователи, а не ничтожные имитаторы, которые опять всё исказили и извратили.
– Теперь ясно, почему ты так разозлился, – Рощин легонько потряс Дорсета за плечо. – Мы все вместе попробуем воплотить твою мечту в этой жизни. Но это случится не скоро.
– Кто – все вместе? – переспросил граф.
– Мне почему-то вспомнились наши девчонки, они здорово помогают, – почти не соврал Влад. – Ты лучше скажи: я тебе нужен на встрече с покупателем? В качестве свидетеля, силовой или моральной поддержки?
– Что ты?! – изумился Майкл. – Это же не мафиози, индус-миллиардер. Никогда бы тебя не потащил туда, где опасно.
– Значит, это только вопрос доверия, – резюмировал Рощин. – Моего доверия. Мне не обязательно самому услышать от индуса заветные цифры за камни. Достаточно, что ты мне потом скажешь. Вот, возьми образец… и таких сто десять штук. Все изумруды немного побольше лесного ореха, и этот не самый крупный из них. Про те пять оставшихся смарагдов-гигантов не говори ему. Пока мы ехали от ювелира, у меня возникла идея придумать украшение с ними и заказать ему… Диадему или ожерелье.
