Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 70
Санкт-Петербург, 1780-е годыСоболевский мечтал в жизни об одном: дослужиться до звания лейб-медика. И решил, что с помощью Ланского он это звание непременно добудет. Отныне он неустанно взбадривал и без того неутомимую силу юноши шпанскими мушками и наркотическими веществами в количествах, которых хватило бы, чтобы возбудить жеребца. Да, Соболевский желал достичь высшего поста как можно скорей. Ну а Ланской, поскольку был человек истинно русский, не знал ни меры, ни грани и твердо верил, что чем больше, тем лучше. Всего, в том числе и кантарид[6].
Может быть, его могучий организм – Геркулес все-таки – и выдержал бы эти излишества. Однако дело осложнилось простудой. Незначительная ангина (ею, между прочим, заразилась и Екатерина, которая ухаживала за больным) перешла в воспаление горла, какое может быть только при скарлатине, ее еще называют в народе гнилой жабой. Тело Александра воспалилось, словно гнило изнутри, из незначительного прыщика на руке сделался страшный нарыв, окруженный черным пятном. То, что когда-то неумеренно возбуждало его силу, теперь стало врагом и разлагало изнутри. Кантариды одолели Геркулеса.
Роджерсон, Соболевский, доктор Кельхен и недавно взятый ко двору немец Вейкардт лечили Ланского кто во что горазд, вплоть до пиявок к шее и приложенных к нарыву ртутных белил. Словом, если вначале отравленного юношу еще можно было спасти, то «благодаря» всем врачебным усилиям – уже вряд ли.
Вот его и не спасли. Поистине, он умер в тех же мучениях, что и настоящий Геркулес, которого заживо сожгла отравленная кровь кентавра Несса!
Екатерина до последней минуты не верила, что возлюбленный умирает.
– Вы не знаете, какая у него здоровая натура! – твердила она Вейкардту.
Тот уныло качал головой.
– Посмотрите, он покрылся испариной! – восклицала она. – Значит, кризис миновал.
«Это предсмертный пот», – догадался Вейкардт.
Но Екатерина ничего не хотела видеть, знать, понимать, кроме отчаянной надежды на чудо, и молилась, чтобы Сашенька, ее свет и солнышко, радость ненаглядная, выздоровел!
25 июня 1784 года солнце ее счастья, взошедшее четыре года назад, скрылось в могильной тьме.
Перед смертью Александр Ланской успел попросить, чтобы его похоронили под окнами Царскосельского дворца – в парке. Чтобы Екатерина могла видеть его могилу из опочивальни, где они провели вместе столько упоительных минут, часов, дней, лет!
Секретарь императрицы Храповицкий впоследствии уверял, что Екатерина завещала похоронить и ее подле Ланского, однако никакими документами это не было подтверждено, а стало быть, спустя двенадцать лет тайная ее воля исполнена не была.
Но эти годы еще предстояло прожить. И это было легче сказать, чем сделать.
Париж, наши дниЧто-то случилось, а Катрин никак не могла понять что. Причем не могла понять уже второй день.
Вчера поганый мальчишка вернулся сам не свой. Катрин встретила его пощечинами и криками. Вот паршивец! Уехал из дома в полдень и прошлялся до вечера. Из-за того, что Катрин ждала его, она пропустила встречу с Лораном!
Правда, о том, что Лоран еще несколько дней назад приглашал ее вместе с ним поехать на ипподром Лонгшамп на какую-то выставку, она вспомнила уже после ухода Романа. Он даже не знал, что ей самое позднее в два нужно уйти из дому. Все равно, если бы он приехал вовремя, Катрин успела бы к Лорану! Конечно, она могла уйти, плюнуть на Романа, но… у него же нет ключа. Он придет, позвонит в дверь, постоит, потопчется – и уйдет. И, очень может быть, больше не придет. Вернется к Фанни или найдет себе другую даму. Да за таким красавчиком, когда он идет по улице, небось хвостом бегут особы дамского пола от мала до велика.
Поэтому Катрин не ушла. Металась, как безумная, названивала Лорану, но он, такое ощущение, не слишком был огорчен ее отсутствием, а потом вообще отключил мобильный, а на авеню Ван-Дейк срабатывал автоответчик… Кошмар какой-то!
Разумеется, когда появился Роман, Катрин была уже на пределе.
И, главное, никаких оправданий! Ни слова объяснений! А ведь мог бы сказать, что его задержали в медицинском центре, куда он возил маман, что у нее обнаружили все мыслимые и немыслимые болезни, а в довершение этого она упала с лестницы и переломала руки-ноги, что у нее нагноились глаза, она отравилась, упало давление до нуля или, наоборот, поднялось. Что, кстати, происходит с давлением, оно падает или поднимается? Слава всевышнему, что она этого не знает, хорошо бы и никогда не узнать.
Она дралась и бранилась, но Роман даже не слишком защищался. Вяло загораживался ладонями, смотрел мимо…
Наконец она перестала бушевать и почувствовала, что проголодалась. У нее после скандалов всегда разгорался аппетит.
– Собирайся, – буркнула она Роману, – сходим в ресторан поужинаем.
– Я не хочу. – Он все так же смотрел мимо. – Я по пути зашел в «Макдональдс», поел.
Катрин онемела. Всем известно, что в «Макдональдс» ходят только молодые идиоты из примитивных семей, а еще славяне и арабы. Ни один приличный француз, тем более парижанин, не признается, что ел эту жуткую американскую еду! Впрочем, Роман и есть не парижанин, не француз, а именно что славянин. С кем она связалась, кошмар!
Сама Катрин не заглядывала в «Макдональдс» лет семь, это точно, с тех самых пор, как узнала, какого мнения «приличному французу» стоит быть об этом заведении. Она, может, и была шлюхой, но шлюхой дорогой, а потому по мере сил старалась соответствовать стандартам если не высшего света (туда ей отродясь было не попасть, и Катрин на свой счет не обольщалась), то хотя бы демимонда. Но кто бы только знал, до чего ей сейчас, после слов Романа, захотелось вонзить зубы в толстенный «Биг-Мак», щедро намазанный кетчупом или соусом карри, и наесться картошки-фри, запивая ее какой-нибудь пошлой «Фантой», которая, говорят, способна растворить пластмассовую расческу, не говоря уже о том, что заживо пожирает желудочно-кишечную флору… Но, черт побери, как же это вкусно!
В конце концов, они могли бы сходить в «Макдональдс» вместе. Катрин оделась бы попроще, без особых претензий, нацепила бы темные очки, они чудненько провели бы время, вкусно поели, Роман хватал бы ее под столом за коленку, как и положено в таких местах, как «Макдональдс», они бы целовались через стол, пачкая друг другу губы кетчупом или, еще лучше, соусом карри, вернулись бы домой, завалились в постель…
В постель они так и так завалились: после ссор у Катрин прорезался любой аппетит. И она сразу заметила, что Роман сам не свой. Не бормотал тех нелепостей, которые так ее заводили, даже намека на нежность не было в его объятиях и поцелуях – он кусал ее, рвал, бормотал:
– А твой бывший любовник, твой Лоран, он тебе так делал? А так? Расскажи, что он тебе говорил, как тебя имел? Вот так? Что он говорил, ну?
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 70
