Майк решил, что будет ездить на работу на поезде, а я буду подвозить его на станцию каждое утро. Машиной буду пользоваться я, так как мне нужно отвозить Ребекку в школу. Наши траты на бензин снизятся вполовину — ведь у нас будет только одна машина. Вчера вечером я села и подсчитала, сколько денег на самом деле трачу на работу. Большую часть одежды я покупаю, чтобы хорошо и представительно выглядеть в офисе. Каждый день я езжу туда и обратно на машине, а значит — трачу деньги на бензин. Кроме того — обеды, посиделки в баре с коллегами. В будущем мы будем гораздо реже выбираться поесть в ресторан или кафе. А планирование отпуска станет более организованным. Господи, остается только надеть власяницу. Я не могу даже представить себе, что придется быть такой. Вся моя жизнь — это цепь сумасшедших трат, за которыми следуют сначала раскаяние… а потом новые траты. Терпеть не могу пары, которые старательно планируют свой бюджет, беспокоятся по поводу процентов на сберегательных книжках… пары, которые каждый месяц составляют подробные списки трат, и отказывают себе в различных вещах. Они просчитывают, сколько будет стоить позвать няню, перед тем как соберутся куда-нибудь вдвоем. В ресторанах они подсчитывают, кто что заказывал: — «Нет, я не ел пудинг и почти не пил вино — я ведь за рулем» — вместо того чтобы просто разделить сумму поровну на всех присутствующих. Мне невыносима сама мысль, что и мы можем стать такими. Как хорошо, что летом Майк внес достаточно денег на счет, с которого мы платим за школу, — это значит, что еще год все будет в порядке. Мне отвратительна сама мысль, что нам придется думать о деньгах. Такие мысли всегда рождают в Майке диктатора.
Пятница, 6 ноября
Ник, добрая душа, сказал, что я могу уволиться в конце следующей недели. А это значит, что сегодня я должна рассказать обо всем Клэр, потому что теперь ее помощь нужна мне всего на одну неделю. Но я должна буду заплатить ей до конца месяца, так будет честно. Все становится пугающе реальным.
Когда я пришла домой, Клэр гладила, стоя перед телевизором, Ребекка растянулась на диване, а Том увлеченно возился с конструктором «Лего». «Клэр, — нерешительно позвала я. — Мне нужно вам кое-что сказать».
На кухне я набрала воды в чайник — пришлось наливать через носик, потому что крышка постоянно западает, и открыла шкафчик, пытаясь найти кружки для кофе. Я была не в состоянии посмотреть на Клэр.
— В чем дело? — глядя на меня, она тоже начала нервничать.
— Клэр, — я глубоко вздохнула. — Послушайте, это все очень сложно. Я решила бросить работу. — Слова прозвучали совсем не так дружелюбно, как я собиралась их произнести. — Боюсь, что ваша помощь мне больше не нужна. Но, конечно, мы заплатим вам до конца месяца. И мы действительно благодарны вам за все, что вы сделали для наших детей. Я обязательно помогу вам найти новую работу. Мы, например, можем повесить объявление у Ребекки в школе… — Я говорила все быстрее и быстрее.
Клэр выглядела так, будто ей дали пощечину:
— Нет. Нет, нет, нет… — Клэр замотала головой и поднесла ладони к лицу, словно я действительно ее ударила.
— Клэр, — я подошла к ней и неловко погладила ее по руке. — Мне действительно очень жаль, но я думала об этом уже давно. Да и Том в следующем году уже пойдет в детский сад… — Мой голос упал, а она начала раскачиваться, всхлипывая. — Конечно, вы сможете навещать детей… в любое время.
(Навещать детей? Я что, на самом деле это сказала?)
— Вы не можете так поступить, — ее голос звучал неожиданно ровно и спокойно.
— Что?
— По правилам, вы должны предупредить меня за месяц.
— Но я же сказала, что заплачу вам за месяц.
— За два месяца. Вы должны заплатить мне за два месяца, потому что не предупредили меня заранее.
— Хорошо. — Я почувствовала, что ужасно устала. И мне совсем не хотелось ссориться. Не хотелось, чтобы все заканчивалось вот так.
— Я пойду к детям. — Она уже успокоилась.
— Конечно.
Понедельник, 9 ноября
Последняя рабочая неделя. Все кажется нереальным. Все происходит в последний раз. Последний понедельник на работе. Последнее общее собрание после обеда в понедельник, когда все безучастно сидят с дурацкими лицами и боятся высказать свои идеи, чтобы не попасть под руку Джону — старому журналисту с острым языком и ужасным запахом изо рта. Стулья вокруг него никто не занимает, так как, если он на кого-нибудь случайно дыхнет, можно запросто упасть в обморок. Вечерний выпуск новостей в понедельник — тоже последний. И все подписи (имена людей, у которых берут интервью, обычно пишутся внизу экрана) в этот раз были перепутаны. Думаю, глава городского совета (напыщенный старый хрыч) был искренне удивлен сегодня вечером, когда прочитал, что он, оказывается — «Мисс Дороти Харвелл, местная жительница». После выпуска я сбежала из офиса так быстро, как только смогла, потому что была в таком состоянии, что легко могла ответить на звонки с жалобами: «Ужасно интересно, но мне глубоко на это плевать. До свиданья». Сведения о подобной грубости несомненно дошли бы до Ника, и мое увольнение не прошло бы мирно.
Сегодня утром Пит прислал мне сообщение: они уже заказали столики в баре в пятницу, после вечернего выпуска. Черт. Ненавижу эти вечеринки по случаю ухода. Они обычно проходят по одному из двух сценариев. Либо у всех едет крыша, в таком случае компания направляется в какой-нибудь (по правде сказать, не самый лучший) ночной клуб, где некоторые очертя голову бросаются заводить интрижки на один вечер. Правда, в этом случае у остальных есть хоть темы для сплетен. Либо все остаются в баре, пьют теплый джин с тоником и стараются не говорить о делах. Никто не хочет подходить к Нику, чтобы не прослыть подхалимом, поэтому ему только и остается, что самому встревать в разговоры окружающих. Обычно это вызывает неловкое молчание, так как чаще всего люди обсуждают возможности карьерного роста и то, как их достало работать с Ником. Но, подозреваю, мне все равно этого не избежать. Нельзя же, в конце концов, не прийти на вечеринку в честь собственного увольнения. Тут уже дело не в настроении.
Суббота, 14 ноября
Два часа ночи. Я, свернувшись калачиком, лежу на диване в гостиной, Плюх устроился у меня в ногах. В камине тускло светятся угольки. Майк в кровати, в нашей спальне. Но вряд ли он спит.
Я думала… я была абсолютно уверена, что моя жизнь наконец-то наладилась, что я могу избавиться от чувства вины за то, что оставляю детей на Клэр, что у меня появилось время на себя и на мой дом. Что теперь-то я буду воспитывать детей так, как я этого хочу. Что мне больше не нужно передавать их в руки наемной няни, потому что нужно идти на работу. Мы купили дом, о каком я всегда мечтала, раз уж наше финансовое состояние — пусть ненадолго — оказалось более-менее устойчивым. И вот теперь этот вечер.
Вечеринка по случаю моего увольнения началась очень даже неплохо. Все пошли в бар, включая Кейт (ей самой предстоит то же самое через две недели). В черном платье от Prada она была бесподобна. В своей речи Ник сказал, что по мне все будут очень скучать, а затем вручил мне огромный букет и несколько подарков, среди которых был передник (ха-ха!). Я собиралась провести в баре всего пару часов. Клэр согласилась посидеть с детьми, а Майк сказал, что заедет за мной и мы сможем пойти куда-нибудь поужинать вместе. Но в девять часов он еще не появился, и все стали уговаривать меня пойти вместе с ними в китайский ресторан. «Ну, если Майк решил, что он может задерживаться на столько, на сколько ему удобно, то, — думала я, — у меня есть все права, чтобы пойти в ресторан с коллегами». Я оставила бармену записку, в которой объяснила, где нас можно найти.
