— Как Ульссон, — сказал Рэнн. — Особенно фигура и одежда, этот светлый плащ.
— С той разницей, — произнес Гунвальд Ларссон, — что Ульссон на свое барахло потратил три сотни три года назад на дешевой распродаже, а этот уплатил за свой плащик эдак тысяч пять. Однако такие, как Шверин, этой разницы не замечают.
— Честно говоря, я тоже, — признался Рэнн.
— А я замечаю, — заявил Гунвальд Ларссон. — Есть еще на свете люди, которые знают толк в хорошей одежде. Если бы не это, можно было бы построить бордели на всей Сэвил-роу.[16]
— Где? — изумленно спросил Рэнн.
Кольберг совершенно выбился из расписания. Отчасти потому, что проспал, отчасти оттого, что погода была отвратительная как никогда. К половине второго он смог доехать до мотеля на окраине Линчёпинга. Он выпил кофе, съел пирожное и позвонил в Стокгольм.
— Ну как, ты выяснил?
— Только у девяти из них были автомобили летом пятьдесят первого года, — сказал Меландер. — У Ингвара Бенгтссона был новый «фольксваген», у Руне Бенгтссона — «паккард», модель сорок девятого года, у Кента Карлссона — «ДКВ» тридцать восьмого года выпуска, у Уве Эрикссона — старый «опель-капитан» довоенной модели, у Бьёрна Форсберга — «форд-ведетта», модель сорок девятого года выпуска…
— Стоп. А еще у кого-нибудь из них был такой же автомобиль?
— «Форд-ведетта»? Нет.
— Ладно, пока что достаточно.
— «Моррис» Ёранссона первоначально был окрашен в серый цвет. Естественно, он легко мог перекрасить автомобиль.
— Хорошо. Пожалуйста, переключи телефон на Мартина.
— Еще одна деталь. Летом пятьдесят первого года Ёранссон сдал свой автомобиль на металлолом. Его автомобиль вычеркнут из реестра пятнадцатого августа, через неделю после допроса Ёранссона.
Кольберг бросил в телефон-автомат очередную монетку и, пока на линии раздавался треск, с нетерпением думал о двухстах сорока километрах, которые ему еще предстоит преодолеть. При такой погоде на это понадобится несколько часов. Он пожалел, что не отправил вчера по почте регистрационную книгу автомастерской.
— Комиссар Бек слушает.
— Привет. Так чем же занималась та фирма?
— По-моему, продавала краденые вещи. Впрочем, доказать это не удалось. У них было несколько продавцов, которые выезжали в провинцию и сбывали одежду и другие вещи.
— Кто был владельцем?
— Бьёрн Форсберг.
Кольберг немного подумал и сказал:
— Поручи Меландеру заняться только Форсбергом. И попроси Ельма, чтобы он или кто-нибудь из его сотрудников задержался в лаборатории до моего приезда. У меня есть предмет, который нужно отдать на экспертизу.
Около пяти Кольберга все еще не было. Меландер постучал в дверь кабинета Мартина Бека и вошел с трубкой в одной руке и несколькими листами бумаги в другой. Он сразу начал говорить:
— Бьёрн Форсберг женился семнадцатого июня пятьдесят первого года на некой Эльзе Беатрисе Хоканссон, единственной дочери директора Магнуса Хоканссона, владельца фирмы строительных материалов. Хоканссона считали очень богатым человеком. Форсберг немедленно ликвидировал свою фирму на Холлендергатан и прекратил заниматься подозрительными делишками. Он начал упорно трудиться, изучил торговлю и экономику и стал ловким предпринимателем. Когда девять лет назад Хоканссон умер, дочери достались в наследство его состояние и фирма, однако уже начиная с середины пятидесятых годов Форсберг исполнял обязанности директора. Виллу в Стоксунде он купил в пятьдесят девятом году. Она обошлась ему примерно в пятьсот тысяч.
Мартин Бек высморкался.
— Сколько времени он был знаком с той девушкой до того, как женился на ней?
— Насколько известно, они познакомились в Оре в марте пятьдесят первого года. Форсберг увлекался горными лыжами. Впрочем, он и сейчас увлекается ими. Его жена тоже. Это была так называемая любовь с первого взгляда. Они начали встречаться. Он бывал в доме ее родителей. Тогда ему было тридцать два года, Эльзе Хоканссон — двадцать пять. — Меландер перетасовал свои бумажки. — Их брак считают счастливым. У них трое детей. Два мальчика, тринадцати и двенадцати лет, и семилетняя девочка. Автомобиль «форд-ведетта» он продал вскоре после свадьбы и купил «линкольн». Потом у него было множество других автомобилей.
Меландер закурил трубку.
— Это все, что тебе удалось установить?
— Нет, есть кое-что еще. Как мне кажется, очень важное. Бьёрн Форсберг участвовал как доброволец в зимней Финской кампании в тысяча девятьсот сороковом году. Тогда ему был двадцать один год, на фронт он уехал сразу после прохождения здесь военной службы. Он родом из хорошей семьи и вначале подавал большие надежды, однако после войны пошел по дурной дорожке.
— Да, наверное, это он.
— Похоже на то, — сказал Меландер.
— Кто у нас сейчас на месте?
— Гунвальд, Рэнн, Нурдин и Эк. Проверить его алиби?
— Да.
Кольберг добрался до Стокгольма только после семи. Он поехал прямо в лабораторию и оставил там регистрационную книгу автомастерской.
— У нас есть определенные часы работы, — с кислым видом сказал Ельм. — Наш рабочий день заканчивается в пять часов.
— Очень любезно с твоей стороны, что ты…
— Ладно, ладно. Я скоро позвоню. Тебе нужно узнать только номер?
— Да. Я буду на Кунгсхольмсгатан.
Кольберг и Мартин Бек едва начали разговор, как зазвонил телефон.
— А, шесть, семь, ноль, восемь, — лаконично сказал Ельм.
— Прекрасно.
— Легкое задание. Ты и сам мог бы это прочесть. — Кольберг положил трубку.
Мартин Бек вопросительно посмотрел на него.
— Да. Ёранссон приехал в Экшё на автомобиле Форсберга. Это установлено. Как выглядит алиби Форсберга?
— Плохо. В июне пятьдесят первого года у него была маленькая квартира на Холлендергатан, в том же доме, где располагалась его подозрительная фирма. На допросе он сказал, что десятого вечером находился в Нортелье. У него была назначена там встреча с кем-то в семь часов. Потом, по его словам, он последним поездом вернулся домой. В Стокгольм приехал в половине двенадцатого. Свой автомобиль он одолжил одному из продавцов, который в своих показаниях подтвердил это.
— Однако Форсберг постарался не упоминать о том, что обменялся автомобилями с Ёранссоном.
— Да, — сказал Мартин Бек. — У него был «моррис», принадлежащий Ёранссону. А это придает делу совершенно иной оборот. На автомобиле он без труда мог вернуться в Стокгольм в течение одного часа. Автомобили обычно стояли во дворе на Холлендергатан; находятся они там или нет, проверить было трудно. Однако мы выяснили, что там был холодильник. В нем находились меха, которые официально отдавали на хранение на время летнего сезона, на самом же деле, вероятнее всего, краденые. Как ты думаешь, зачем они обменялись автомобилями?
