Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 76
Тлагуикосы не были достаточно выдержаны; если они вступили в ряды войска и обучались военному искусству, то делали это по доброй воле, из желания избавиться от рабства; сверх того, сегодня утром они выказали явное неповиновение начальству и оно уступило их требованию; таким образом оказывалось, что эти дикари не признавали над собой почти никакой власти.
Однако им очень хотелось драться с неприятелем, и потому наши мятежные солдаты охотно составили довольно большой отряд, чтобы устроить засаду на мысе на тот случай, если бы враги вздумали напасть на нас в следующую ночь; команда над ними была поручена Тицоку и он с радостью позволил мне и моим товарищам присоединиться к нему; нам не меньше тлагуикосов хотелось поскорее помериться силами с защитниками верховного жреца, да притом мы рассчитали, что будем в большей безопасности возле Тицока – все равно, выйдет ли стычка, или нет – тогда как в самом лагере неприятель мог застигнуть нас врасплох. В эту экспедицию мы в первый раз надели оригинальные доспехи в виде стеганых рубашек из бумажной ткани, причем предсказание Янга, что мы будем очень забавны в этом одеянии, вполне подтвердилось.
– Жаль, что нам нельзя сняться в таком интересном костюме, – заметил грузовой агент, – и послать наши фотографии родным и знакомым. Вы, Рейбёрн, поразили бы всех жителей Кейп-Кода видом пары телеграфных столбов, которые называются вашими ногами. Они так уморительно торчат из-под короткого подола панциря, похожего не то на детское платьице, не то на укороченную ночную рубашку. Да и ваши мичиганские студенты нахохотались бы до упада, профессор, если бы могли полюбоваться вами в данную минуту. А если бы кто-нибудь из Старой Колонии увидел меня в таком интересном наряде, то подумал бы, что я спятил. Впрочем я ничего не имею против этих кургузых сорочек, потому что они принесут нам несомненную пользу в битве.
Действительно, мы имели довольно потешный вид для американцев конца девятнадцатого столетия, да и находились в достаточно дикой компании, когда выступили поздно вечером из города с отрядом Тицока. Каждый из нас захватил с собой полдюжины дротиков, а на поясе, надетом сверх стеганой кирасы, имел маккагуитл – тяжелый, обоюдоострый меч с зубчатыми краями – отличное оружие, если оно управляется сильной рукой. Собственно, мы с Янгом захватили с собой дротики только скорее в угоду Тицоку, чем в надежде пустить их в дело, потому что не умели метать их хорошенько и могли сражаться только мечем и в рукопашном бою. Что же касается Рейбёрна, то он прилежно практиковался в метании дротика и, будучи необыкновенно ловким на все руки, вскоре делал большие успехи в этом искусстве дикарей. Солдаты нашего отряда, совершенно голые, гибкие и мускулистые, были большей частью вооружены копьями и пращами; у каждого офицера был меч и несколько дротиков. Пока мы быстро маршировали по дороге, мне пришло в голову, как удивился бы президент Мичиганского университета и мои сотоварищи, профессора, в этом ученом учреждении, увидев меня среди такой варварской ватаги и в таком варварском одеянии!
Незадолго до заката солнца мы достигли места на мысе, выбранного Тицоком для нашей засады. Час спустя, при наступлении темноты, один из наших сторожевых воинов прибежал с известием, что большая лодка направляется как раз к тому месту, где мы стояли; по его словам, весла гребцов были обвернуты чем-то мягким, потому что не издавали ни малейшего плеска. Наши люди встрепенулись, поправляя оружие, чтобы все было наготове, когда наступит момент выскочить из засады. Но так как весь отряд состоял из дисциплинированных людей, то они понимали, что для успеха нашего плана надо сохранять полнейшую тишину, и их движения были до того осторожны, что этот моментальный слабый звон оружия едва нарушил глубокое ночное безмолвие. Между тем проходили минуты за минутами и наконец прошло не менее часа; густой мрак тропической ночи окутывал нас, а присутствие неприятеля пока не обнаруживалось ни малейшим признаком. Тицок стал тревожиться. Очевидно, мы не угадали плана врагов. Если бы они вздумали заменить наших убитых часовых своими и овладеть мысом, перерезав пришедший на смену караул, то мы давно уже вступили бы с ними в бой. Однако ночь проходила, а ничто, кроме виденной на озере лодки, не показывало, что так напряженно ожидаемая нами вылазка должна осуществиться. Мы уже стали думать, что разгоряченная фантазия ввела нас в заблуждение. Во всяком случае, нам не оставалось ничего более, как стеречь свой пост до утра; какая-нибудь случайность могла отсрочить нападение, а необходимость удержать за собой мыс была до того настоятельна, что мы не могли рисковать, уведя своих людей обратно. Сидеть сложа руки в темноте было очень скучно; к тому же предшествующий день выдался очень утомительным и тревожным; часы так медленно шли и я не раз невольно впадал в дремоту, за что немедленно упрекал себя; впрочем, с моей стороны это было отчасти извинительно; ведь я не был воспитан как солдат, а провел всю жизнь в кабинетных занятиях, придерживаясь здравого правила, что ночь дана людям для отдыха души и тела. И вот среди самой сладкой дремоты – когда мне снилась моя прежняя мирная жизнь в Анн-Арборе – я был внезапно разбужен Рейбёрном, бесцеремонно схватившим меня за плечо и шептавшим мне на ухо: «Что бы это значило?»
Я моментально стряхнул с себя чары сна и, подавшись вперед, стал чутко прислушиваться. Тут до моих ушей ясно долетел крик отдаленной тревоги. Тицок, вскочивший на ноги, также прислушивался. Вокруг нас раздавалось со всех сторон слабое бряцание оружия; вероятно, все наши воины узнали крик, долетевший с отдаленного караула. Минуту спустя нам было уже не нужно напрягать слух: тревога стала несомненной; одинокий оклик был подхвачен тысячью голосов и перешел в неясный далекий гул, доносившийся до нас среди густого мрака и безмолвия ночи. К глухому гулу вскоре присоединились резкие ноты диких завываний и звон оружия, указывавший на то, что разгорелась битва. Пока мы сторожили мыс, неприятель напал врасплох на лагерь!
Рейбёрн, вскакивая на ноги, взвыл, точно дикий зверь:
– Клянусь Богом, – воскликнул он, – они предвидели, что мы сделаем, и завлекли нас в ловушку, как настоящих безмозглых дураков!
XXX. Падение цитадели
Тицок, в чем я убедился, к своему удовольствию, держал в строгом повиновении своих подчиненных; ни один из них не тронулся с места без приказания начальника, несмотря на горячее желание броситься вперед. Наконец наш отряд двинулся к городу; мы шли с трудом, ежеминутно оступаясь, и не раз в потемках слышалось падение того или другого из наших спутников. Но все-таки мы подвигались довольно быстро и шум битвы доносился до нас все яснее.
Нам пришлось пройти весь город, чтобы дойти до лагеря; по ровным улицам идти было, конечно, легче, и мы значительно ускорили шаг; к тому же начинало светать, а известно, какую бодрость духа и уверенность приносит наступление утра. Мы знали, что еще несколько минут – и тропическое солнце зальет ярким светом окрестность. Тицок сильно рассчитывал, что рассеявшийся ночной мрак, наводящий ужас даже на дикарей, а вместе с тем и наше возвращение прекратят панику в армии, застигнутой врасплох, после чего нам удастся водворить в ней порядок и дать энергичный отпор врагу. Но он вскоре убедился, что его надежда была напрасной. Едва миновав ворота цитадели, мы наткнулись на бегущий корпус тлагуикосов – хотя за ними не было видно погони; они были до того перепуганы, что приняли нас за неприятельский отряд, с дикими криками бросились в боковую улицу и исчезли.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 76
