Карр безучастно уставился в лицо Титера, пытаясь прочесть на нем, что у того на уме: не мог же он воображать, будто какое бы то ни было правительственное ведомство додумается предоставить исследовательский грант Окружной мемориальной. Для чего же эта ухмылка (того и гляди плотоядно облизываться начнет), с какой тот всегда приветствовал появление в приемном покое хорошо застрахованной жертвы несчастного случая на автостраде?
– Это могло бы вылиться в очень неплохое дельце, – шевелил толстыми губами Титер. – Во всяком случае, освободите себе пятницу. Мы отправимся в Харрисбург. Келстайн приезжает на какое-то региональное совещание. Я договорился с ним отобедать вместе. – Он подмигнул. – Такой миленький междусобойчик для нас троих.
– Прошу простить, – Карр постарался придать своему голосу хотя бы видимость искренности, – но я не смогу… только не в пятницу.
– В пятницу я должен быть в Балтиморе, – сказал Карр. – Я уже давно дал согласие участвовать во встрече специалистов по сердечным заболеваниям: большое мероприятие, конференция по проблемам со здоровьем у руководящих кадров. Не могу же я, в самом деле, отказаться, тем более в такой поздний срок.
– Что ж! – воскликнул Титер и сокрушенно вздохнул, отчего улыбка на его губах скривилась в неприятную гримасу холодной злобы. – Я рассчитывал на вас, доктор, но если вы так к этому относитесь… что ж, придется обойтись без вас.
Карр беспомощно мялся, глядя вслед пухлой фигуре доктора Титера, переваливающейся по коридору, и гадал, известно ли уже тому про Уайлдера. Наверное, нет. Только от этого ничуть не легче…
3
Услышав, как открывается дверь, Джадд Уайлдер решил, что это Мэри возвращается, а потому удивился, услышав сдержанное приветствие доктора Карра: «Доброе утро», – почувствовал, что застигнут врасплох. Он быстренько попробовал воскресить в памяти все вопросы, на которые не получил ответа вчера. После ужина доктор Карр заходил, но всего на одну-две минуты, бегло его осмотрел, не дав возможности поговорить, и больше времени провел в коридоре с миссис Коуп, чем у его постели. И опять, кажется, больше всего его интересуют сестры: сейчас про Мэри спрашивает.
– Она за чем-то вышла, – сказал Джадд. – Вернется через минуту-другую.
– Полагаю, вам известно, что мисс Харш нас покинула?
– Постараюсь как-нибудь выжить без ее помощи. – Ответ прозвучал с нескрываемым вызовом: Джадд помнил тот кинжальный взгляд, каким доктор Карр пригвоздил мисс Харш вчера, так что был почти уверен, что тот, как и он, чувствует облегчение, избавившись от нее.
Впрочем, на удивительно беззаботном лице доктора Карра ни один мускул не дрогнул.
– Поскольку нам придется кое-что изменить, – доктор пододвинул к себе стул и сел, – сейчас, пожалуй, самое время оценить ситуацию. Говоря правду, мистер Уайлдер, сейчас необходимости в круглосуточном дежурстве сестер возле вас нет. Ваше состояние уже лучше. Разумеется, решение всецело за вами. Дежурство стоит денег. Это обстоятельство, уверен, малозначимое, но тем не менее… – Карр бросил настороженный взгляд на дверь. – На самом деле я имею в виду, что вы вполне обошлись бы без ночной сиделки.
У Джадда тревожно запершило в горле: представилось лицо Мэри, которой сообщают, что она уволена. Та беременная девчушка из рассылочной, беленькая такая с бледно-голубыми глазами, как она тогда сокрушалась у него в кабинете.
– Она молода, разумеется, – говорил доктор Карр, – но хорошо подготовлена, к тому же у нее и преимущество есть: она с вами с самого начала.
– Вы Мэри имеете в виду? – Было от чего облегченно перевести дух. – Поставить ее вместо мисс Харш?
– Если вам кто-то другой больше по нраву, или если вы чувствуете, что вам ночью все еще спокойнее будет с сиделкой…
– Нет-нет, я ничуть не против нее, – поторопился высказаться Джадд, отмечая про себя, с каким довольным видом улыбнулся доктор Карр. Даже подумалось: а может, он знает, что Мэри беременна?
– Что ж, она будет вам за это признательна, уж в этом я уверен, – выговорил доктор подчеркнуто деловым тоном. – Я поговорю с ней, посмотрим, что она об этом думает. – Аарон Карр сделал движение, собираясь уйти, но замер, словно вспомнил о чем-то упущенном, и скороговоркой проговорил: – Вы хорошо провели ночь, никаких болей, никаких неудобств, ничего беспокоящего? – что вряд ли походило на серьезное обследование.
Горя желанием задержать доктора, но не находя ничего более подходящего для разговора, Джадд сказал:
– Я много думал, – начал он и радостно отметил, как резко повернулась голова доктора, как мгновенно тот насторожился, вновь сел, явно показывая, что он слушает внимательно. Однако не так-то легко было ответить на его мягкое:
– О чем?
Чувствуя себя школяром, слишком поспешно поднявшим руку, Джадд промямлил:
– Обо всем, о чем мы говорили вчера, что мне перемениться придется.
– Выяснилось, что в душе вам трудно с этим согласиться?
– Если я стану спорить, то, полагаю, это только подтвердит вашу точку зрения, – он умолк на мгновение, слегка улыбнувшись, – а мне просто обеспечит очередную дозу адреналина.
– Я не старался отстаивать какую-либо точку зрения, мистер Уайлдер. У меня была одна-единственная цель: дать вам понять, что…
– Что я не смогу вернуться в «Крауч карпет», – услышал Джадд собственную подсказку, мысль, выскочившую откуда-то из мрака, совсем не ту, какую он намеревался высказать, ошарашившую его едва ли не так же, как – совершенно очевидно – ошарашила она доктора Карра.
– Нет, мистер Уайлдер, нет, помилуйте. Я ничего подобного не говорил. Нет никаких причин, что помешали бы вам вернуться на работу, совершенно никаких причин. – Доктор помолчал, потом, быстро подавшись вперед, добавил: – При том условии, что вы хотите это сделать.
– Конечно. А как же?
– А вот это вопрос, на который ответ держать вам.
– Хорошо, ответ «да». Он вас не устраивает?
Доктор Карр пожал плечами:
– Я не могу принять это решение за вас. Да и как смог бы? Я почти ничегошеньки не знаю ни о вашей компании, ни о вашей работе.
– Работа, ясное дело, напряженная, она и должна быть такой, только ничего нового в этом нет. Та же работа, какой всегда была.
– А вы-то сами тот же?
– Вы что имеете в виду?
– Позвольте мне спросить у вас вот что, – начал доктор Карр, собираясь с мыслями, чтобы четко поставить вопрос. – Осознавали ли вы в последние года два какую-либо перемену в себе – в вашем отношении к работе, к удовлетворению, какое вы из нее черпаете, к ощущению успеха, какое она вам доставляет?
Едва дослушав, Джадд машинально готов был уже резко все отрицать, но почти тут же понял, что возражение будет воспринято как доказательство того, что он собирался опровергнуть, а потому ответ его был сдержанным:
