Книга На сеновал с Зевсом - Елена Логунова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 61
– Ах, Дюша, о чем ты говоришь! Рекламный слух о том, что духи с феромонами способствуют привлечению лиц противоположного пола, сильно преувеличен! – с досадой сказала мамуля, но к телефону тем не менее пошла.
Тем временем мы с Трошкиной залезли за информацией в Интернет. Поиск по ключевым словам «похищение» и «невеста» дал нам три страницы ссылок на сайты с информацией о русских народных свадебных традициях, непременной составной частью коих является глупый и негигиеничный обычай красть туфельку невесты и пить из нее шампанское, одним разом портя новобрачной настроение, аппетит и обувь.
– Убери невесту, – посоветовала Трошкина.
Я заменила невесту на просто «девушку», добавила ей в пару «преступника» и щедро насыпала тревожных глаголов: «ушла и не вернулась», «пропала», «исчезла», «разыскивается». Поисковик не затруднился нарисовать весьма безрадостную картину российской действительности, богатой разного рода криминальными событиями с участием девушек и преступников. Я сузила регион поиска, ограничив его родным краем, и список ЧП с барышнями и хулиганами заметно сократился. Мы с Трошкиной внимательно его изучили, и Алку ничего не зацепило, а вот я нашла знакомую тему: еженедельник «Наш город» в рубрике «За безопасность на дорогах» поместил благостное интервью главного гаишника края, совестливо уравновесив его отнюдь не оптимистичными сводками ДТП.
– «1 апреля на пересечении улиц Белогвардейская и Бедина водитель автомобиля светлого цвета неустановленной марки совершил наезд на пешехода и скрылся с места преступления, – прочитала я. – Пострадавший, гражданин Горшенин И.Д., скончался на месте преступления».
– А где же в этой истории девушка? – спросила въедливая Трошкина.
– Какая-то девушка, по словам единственного свидетеля ДТП, была на заднем сиденье той машины, – объяснила я, быстро пробежав глазами весь текст. – Но, поскольку этим свидетелем оказалась близорукая старушка, девушку она разглядела плохо и уверенно показала только одно: у той были длинные светлые волосы.
– А машину? Машину она тоже не разглядела? – вредничала Алка. – Что это за приметы – «автомобиль светлого цвета неустановленной марки»!
– Ну, сказано же: свидетель – подслеповатая бабушка! Сто пудов, она не разбирается в марках автомобилей! – осерчала я. – И вообще, отстань от старушки, тут другое интересно: я знаю, кто такой этот Горшенин И.Д. Это Игогоша!
– Кто такой Игогоша? – удивилась Трошкина.
– Ага, ты не знаешь! – Я обрадовалась возможности проявить себя более культурной особой, чем Алка. – Игогоша, по словам его знакомых, был великим художником.
– И что он писал? – неподдельно заинтересовалась Алка.
– Ну, разное… – уклончиво ответила я.
– Нет, а конкретнее? – Не в меру любознательная Трошкина прицепилась как репей.
– Хочешь это узнать? Сейчас. Зяма! – Я повысила голос, чтобы докричаться до брата в его комнате.
– Не ори! – шокировалась Трошкина. – Как можно так бесцеремонно беспокоить больного человека!
Она встала из-за стола и сама побежала к тяжелобольному Зямочке, чтобы побеспокоить его со всеми подобающими церемониями в диапазоне от робких извинений до признательных поцелуев. Я с сожалением прервала трапезу и тоже пошла к братишке. Моя гордость не могла допустить, чтобы Алка узнала подробности жизни и творчества художника Игогоши Горшенина в мое отсутствие и тем самым вырвалась в нашем стихийном культурном соревновании далеко вперед.
– Игорь Горшенин? Что-то я не помню такого художника, – задумался Зяма. – А как он выглядит? У него есть какие-нибудь особые приметы?
Чувствовалось, свои познания по части регионального искусствоведения братишка оценивает критичнее, чем мы с Трошкиной, и больше надеется на зрительную память – профессиональное качество дизайнера.
– Когда я видела его в последний раз, Игогоша был абсолютно спокойным молчаливым брюнетом в строгом костюме, – абсолютно честно ответила я.
И замолчала, прикидывая – сойдут ли за особые приметы белые тапки и венки с лентами?
– Ах, Игогоша?! – Зяма улыбнулся с превосходством. – Какой же это художник! Он просто фотограф, притом ненормальный.
– Ненормальный фотограф? – повторила я.
«Ах, так значит вместе с ним под колесами автомобиля погиб не мольберт, а фотоаппарат!» – обрадовался запоздалому пониманию внутренний голос.
Мой взгляд сначала просветлел, а потом остекленел.
– Так, простите, я вас оставлю…
– Уже уходим? – спросила Алка, демонстрируя своим видом острое сожаление по поводу краткосрочности нашего визита к ее любимому дизайнеру.
– Ну, если вы больше ничего не хотите… – с намеком сказал Зяма, подвигаясь на софе.
– Алка, ты можешь не спешить, – разрешила я.
Я отметила, что мы почти дословно воспроизвели легендарный диалог Винни Пуха и Кролика (следующей репликой Трошкиной могло стать незабываемое «До пятницы я совершенно свободна!»), но даже не улыбнулась. Мысли мои и чувства были крайне далеки от доброй детской литературы. Они гораздо больше соответствовали мрачной готике мамулиных ужастиков, ибо меня внезапно посетило ранее не свойственное желание провести небольшое спиритическое расследование.
Если бы я могла вызвать дух Игогоши, этого новосела мира теней, я задала бы ему один-единственный вопрос: какого черта он устроил тайную фотосессию, отщелкав в результате двести пятьдесят шесть мегабайт моих обеденно-прогулочных фотографий?!
«Ты уверена, что это он?» – больше для порядка, чем из недоверия, спросил внутренний голос.
Я была в этом уверена – уж очень красиво всё сходилось!
«То есть ты думаешь, что ненормальный фотограф Игогоша увидел тебя в кафе, где ты обедала с Максом, и так пленился твоей красотой, что потащился по пятам за тобой по улице? И на ходу без устали щелкал фотоаппаратом! – зачастил сообразительный внутренний голос. – Следом за тобой он дошел до кассы ТЮЗа, где ты купила билет на первоапрельский спектакль, и вскоре обнаружил, что карточка памяти его камеры заполнена».
Я кивнула, припоминая, что в очереди к окошку билетной кассы позади меня и в самом деле стояли какие-то любопытные мужики – в лицо мне засматривались, через плечо заглядывали в билет (я, правда, тогда подумала, что они норовят поглазеть в вырез моей блузки). Физиономий прилипал я не помнила, но ретроспективу событий видела совершенно четко.
Итак, чтобы срочно очистить память фотоаппарата, Игогоша метнулся в ТЮЗ к своему другу Борюсику, и тот от собственного имени попросил театрального сисадмина сбросить мои фотки в свой компьютер. Однако продолжить съемку Игогоше, по всей видимости, не удалось: пока он решал проблему с техническим обеспечением, я уже ушла из ТЮЗа.
«Но горе-фотограф обоснованно надеялся вновь увидеть тебя в театре первого апреля! – тарахтел внутренний голос. – Ведь ты же купила билет на вечерний спектакль! Купила, но не пошла, потому что подарила свой билет Лушкиной…»
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 61
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «На сеновал с Зевсом - Елена Логунова», после закрытия браузера.