— Что происходит? Ты же должна прыгать от восторга!
Она перевернулась на другой бок, ко мне лицом, и положила руку под голову.
— Тебе что, все равно?
— Ты о чем?
Она закрыла глаза и сказала:
— В сентябре, уже в сентябре, я буду учиться на другом конце страны. Осталось пять месяцев. Это что, не важно?
Она уткнулась лицом в согнутую руку — волосы рассыпались по простыне черным шелком. Я подтянулся и сел, опираясь спиной на изголовье.
— Важно, конечно. Но я узнал об этом несколько месяцев назад, так что для меня это не сюрприз.
Она молчала, не поднимая головы. Ну что за фигня, я опять все испортил.
— Признаю, мне это не особенно нравится, но разве у меня есть выбор, кроме как принять твое решение? Ты нашла свою дорогу в жизни, сама сказала.
Она подняла голову и простонала:
— Но это же в Калифорнии!
— Да, не самая идеальная расстановка, — промямлил я, — но мы всегда сможем устроить свидание где-нибудь на полпути.
— С твоим-то графиком? Не смеши меня.
Я что-то начал уставать от наездов — что вообще происходит? Сначала родители взбрыкивают, поскольку мой рабочий график не стыкуется с каким-то дурацким спектаклем, теперь этот вздор. Сама решила со мной расстаться — я же ничего дурного не делал! Женщина с Шарфом продолжала:
— Да, я не совсем честна, но просто… не хочу, чтобы все произошло так быстро, понимаешь?
Она протянула руку и погладила мое колено, рисуя на коже круги кончиками пальцев.
— Не знаю, понял ли ты, все так странно, я пытаюсь сдерживаться последние месяцы, потому что аспирантура на носу, а ты останешься здесь на своей каторге, но ты мне очень небезразличен. Представь, что ты заглядываешь в будущее, когда жизнь уже устроена, прекрасный дом, большая семья, ну все, о чем мечтаешь… А потом возвращаешься в настоящее, в душе по-прежнему видишь те картинки, но, как нарочно, сталкиваешься с массой мелких препятствий, и чудесное видение исчезает…
Ну зачем она все это мне говорит? Мой голос дрогнул, выдавая охватившие меня чувства:
— Иногда с этим ничего нельзя поделать, правда? Так уж жизнь устроена.
Женщина с Шарфом покусывала нижнюю губу:
— Тогда почему тебе просто не…
Она вздохнула и закрыла глаза.
— Нет, этого я у тебя не попрошу.
И накрыла лицо простыней. Недосказанное клубилось в темноте, не давая заснуть.
Через несколько месяцев в первый раз сорвался один из Инструментов. Это случилось при возвращении из Самого Унылого «Донатса» в Городе, когда Инструмент № 2 споткнулся и выплеснул кофе на рубашку.
— Бли-и-и-ин! — заорал он, уронил пакет с пончиками и в панике принялся отчищать пятно.
— Расслабься, приятель, всего-то несколько капель, — сказал я.
Реакция Инструмента № 2 показалась мне неадекватной: кофе был чуть теплый, парень ни в коем случае не мог обвариться, в конце дня начальство давно разошлось по домам, и никто ничего не заметит. Я спокойно шел к Банку, но остановился, почувствовав, что иду один. Обернувшись, я увидел, что Инструмент № 2 застыл на месте и отрешенно разглядывает пятно на рубашке. Пришлось вернуться.
— Слушай, это обычный кофе. Пятно отойдет без проблем. Если очень беспокоишься, отдай в химчистку, и все дела.
Инструмент № 2 печально покачал головой:
— Лучше уже не будет, правда?
Через секунду до меня дошло, что он говорит не о рубашке. Из глаз Инструмента сочилась безбрежная подавленность и опустошенность, и я понял, что нужно срочно измыслить нечто ободряющее.
— Не переживай, начинать всегда тяжело. Вот погоди, освоишь экселевские функции, привыкнешь к персоналиям в нашем департаменте…
Но Инструмент № 2 не выглядел приободрившимся, когда мы шли обратно в офис. Да и я тоже.
Позже вечером я получил мейл от Марка, работавшего в Болгарии в составе Корпуса мира. Это не первое сообщение, пришедшее после его отъезда: Марк с присущей ему пунктуальностью регулярно присылал подробные отчеты из своего крестового похода во спасение цыган, недокормленных сирот и разорившихся фермеров. Он буквально ложился костьми, чтобы доказать: не все американцы — близорукие эгоистичные ублюдки и нация жадных капиталистов, которым не терпится прибрать к рукам чужие природные ресурсы, испоганив буколические пейзажи «Макдоналдсами» и «Уолл-мартами», и заслуживают только оскорблений и насмешек. Словом, Марк — моя противоположность.
Обычно я с интересом встречал эти сообщения — марксистская деятельность приятеля составляла резкий контраст с однообразной работой в Банке, но, читая, как всю неделю он восстанавливал рухнувшую крышу деревенского клуба и теперь умоляет меня сделать пожертвование на создание там Интернет-центра, я с раздражением подумал, что этот скаут-неофит слишком усердствует. Неужели Марк искренне верит, что этим можно что-то изменить? Ну, прибьет он кровельную дранку, и сколько крыша продержится — до первой серьезной грозы? Не лучше ли привлечь на болгарский рынок мегаглобализированные компании? Да, процесс перехода к рыночной экономике мучителен, и не одна туземная организация разорится, но ведь в результате удастся поднять оборванных, жалких людей до уровня жизни остального цивилизованного мира, разве нет?
В эту минуту я ясно понял, как сильно успел измениться.
О Господи, что же со мной будет?
В душную и влажную майскую субботу я, в футболке с длинными рукавами, шортах и шлепанцах, стоял у ворот Рыбы. Войдя в сад, я очутился в толпе деловых костюмов, дорогих галстуков и длинных платьев — остальные сотрудники Банка разоделись в самые роскошные наряды, какие у них имелись. Оказавшиеся поблизости гости уставились на мой простецкий вид со смесью любопытства и презрения.
— Ты же сказал, форма одежды свободная! — сквозь зубы прошипела Женщина с Шарфом.
В отличие от меня она благоразумно выбрала черный свитер и юбку в цветочек, но все-таки была одета проще, чем остальные.
— Так и есть, — ответил я, смущенно пожав плечами.
Сгорая от стыда, я пробрался сквозь толпу к спасительному оазису — облаченному в костюм Пессимисту, отиравшемуся у бара с Инструментом № 1, тоже в костюме.
— Поздравляю, Мямлик, — фыркнул в пиво Пессимист. — Надо же додуматься — прийти сюда в шлепанцах!
— Слушай, но ведь в мейле было написано — одеться неформально!
Пессимист отхлебнул из бутылки.
— На Уолл-стрит не существует понятия неформальности. Даже Инструмент это понимает.
Инструмент № 1 важно кивнул.
— Ладно, — промямлил я. — Ребята, познакомьтесь с моей девушкой.
Пессимист галантно приложился к руке Женщины с Шарфом.
