Она тут же удостоилась порывистого объятия.
– Прелестно! – воскликнула сестра Карлайона. – Как часто я говорила то же самое! Вы непременно поладите друг с другом. Я рада, что познакомилась с вами. Вы так чудесно выглядите в своем черном платье, что мне тоже захотелось стать вдовой! Как это нелепо с моей стороны – говорить подобные глупости, потому что вы должны знать: я обожаю Флинта! Френсис Шевиот намерен надолго задержаться у вас? Я была удивлена, увидев его здесь!
– Думаю, всего на одну ночь. Это несколько неудобно, однако он приехал вместо своего отца на… на похороны.
Аккуратные брови миледи недоуменно приподнялись.
– А, он вам не нравится! Но, знаете ли, он совершенно безвреден и его можно встретить повсюду! Я всегда приглашаю его на свои приемы: так делают все, потому что он забавен, к тому же считается законодателем мод! А вот мистер Бруммель говорит, что модником Френсиса делает его портной. Нет, вы слышали более нелестное замечание? Он очень мил и любезен и всегда знает, какой цвет вам пойдет к лицу и как лучше обставить новую гостиную.
Элинор ответила какой-то банальностью, и после нескольких минут светской болтовни леди Флинт позволила сопроводить себя вниз. Вскоре гостям из Холла пришло время уезжать, если они хотели попасть домой до ужина, посему сразу же после того, как был выпит чай, они попрощались и к крыльцу был подан их экипаж. Элинор так и не представилось возможности с глазу на глаз посоветоваться с Карлайоном; пока они стояли в коридоре, ей оставалось лишь весьма красноречиво взглянуть на него, он же ответил девушке легкой улыбкой. Элинор пришлось до конца сыграть свою роль приветливой хозяйки, и, когда он на прощание пожимал ей руку, она смогла только прошептать ему:
– Как вы смеете оставлять меня с этим человеком?
– Я во всем полагаюсь на Баунсера, – парировал его светлость.
Затем Карлайон вышел вслед за своим шурином из дому, не дав ей времени подобрать достойный ответ, и вскоре уже правил экипажем, увозившим его гостей из Хайнунз.
– Мой дорогой Карлайон, она очаровательна! – донесся до него из темноты голос Джорджианы, сидевшей рядом.
– Очень воспитанная молодая женщина, – вынес приговор Флинт.
– Она – Рочдейл из Фелденхолла.
– Весьма странно. Не стану делать вид, будто понимаю.
– Мой дорогой Флинт, если бы мы понимали все происходящее вокруг нас, жизнь стала бы невыносимо скучной! – провозгласила его супруга. – Однако, Нед, почему ты не сказал мне, что она потрясающе красива? Она прекрасно владеет собой и обладает чувством собственного достоинства – причем у нее его намного больше, чем у меня.
– То есть намного больше, чем ничего!
– Совершенно верно! Оно мне несвойственно: впрочем, так было всегда! Однако здесь кроется какая-то загадка, о которой ты мне ничего не говорил! Как это дурно с твоей стороны!
– Она существует лишь в твоем воображении.
– Нет! И Джон все время хранит молчание.
– Джон всегда хранит молчание.
– Фу! Я не такая дурочка, чтобы от меня можно было столь легко отделаться! Кое-что мне удалось обнаружить, однако далеко не все: я уже сожалею, что должна уехать в Гэмпшир!
Карлайон предпочел сменить тему, заговорив о том, как Джорджиана будет жить у свекрови; она отвлеклась, и разговор более не касался событий в поместье Хайнунз, пока они не вернулись в Холл. Только тогда Джон придержал Карлайона, который уже собирался войти вслед за сестрой в одну из гостиных, и сказал:
– Клянусь богом, ты был прав, Нед! И что нам теперь делать?
– Думаю, следовало ожидать, что мы увидим его там.
– Да уж! Но что он сотворил с бедным Бедлингтоном? Как он сумел убедить его остаться в Лондоне? И что он сам намерен делать?
– Найти твой меморандум, полагаю.
– И ты так спокойно об этом говоришь!
– Вовсе нет; просто я еще не до конца понимаю, что происходит. Дело явно принимает отчаянный оборот, и я питаю надежду, что он каким-то образом выдаст себя. Тс-с! Ни слова об этом при Джорджии!
Она как раз вышла из гостиной и направлялась к ним.
– Я иду спать, – заявила девушка. – Как это гадко с вашей стороны – шептаться о чем-то вдвоем! У вас завелись от меня секреты?
– Ничего подобного! – ответил Джон. – Где Флинт? Мне нужно поговорить с ним!
Джорджиана смотрела ему вслед, пока он не скрылся за дверями гостиной, после чего обратила взор на старшего брата. В глазах у нее плясали лукавые искорки.
– Ох, Нед!
– Что теперь?
На щеках девушки заиграли ямочки.
– Гусси и Элиза сойдут с ума от любопытства, если я расскажу им все, вот только не знаю, стоит ли. А ведь я считала, что ты безнадежен!
– Вздор! Что ты имеешь в виду?
Она обняла Карлайона за шею и привстала на цыпочки, чтобы поцеловать в щеку.
– Ты – самый лучший и добрый брат на свете, хотя и совершенно несносен! Но я не стану дразнить тебя – ничуточки! Однако при этом считаю, что ты очень хитер и скрытен!
Глава 14
Гости разъехались; Элинор с облегчением обнаружила, что Френсис Шевиот готов удалиться в свою комнату при условии, если будет уверен в том, что все окна и двери надежно заперты на случай появления взломщиков. Никки преисполнился презрения, впрочем, изрядно разбавленного скептицизмом, когда выяснилось – история с проникновением вора завладела всеми мыслями кузена. Тот заявил: он не сомкнет глаз, пока будет существовать хоть малейшая опасность того, что в дом сможет пробраться кто-либо посторонний, и даже раздумывает над тем, не посадить ли в холле своего камердинера с заряженным пистолетом.
– Ах, если бы я мог еще быть уверенным в том, что он не станет стрелять при первой же ложной тревоге! – пожаловался Френсис. – Но Кроули такой глупец! Не знай он, как начищать мои ботфорты до зеркального блеска, я бы рассчитал его еще много лет назад! Как же трудно решить, что нужно сделать, дабы все устроилось наилучшим образом! Утешит ли нас осознание того, что он охраняет наш покой и сон? А вдруг он испугается какой-нибудь тени и разбудит нас, выстрелив в нее? Мне даже не хочется думать об этом! Я знаю, мои нервы не вынесут такого напряжения, да и вы, дорогая кузина, смею предположить, тоже не скоро оправитесь от потрясения.
– Бедняге нет ни малейшей нужды бодрствовать всю ночь, – спокойно ответила Элинор. – Баунсер – превосходная сторожевая собака, и у нас уже вошло в привычку выпускать его на ночь в коридор. Заслышав хоть малейший шорох в доме, он тут же поднимет тревогу.
– Всенепременно! – с озорной улыбкой подхватил Никки. – Вот, например, стоило мисс Бекклз вчера ночью чуточку приоткрыть дверь, как он поднял такой лай, что разбудил даже старого Барроу!
